Екатерина Каблукова - Космический вид на жительство

- Документы о смене социального статуса, а также условия брачного договора о раздельном владении имущества и официальное разрешении супруга на то, чтобы жена работала, пройдут автоматическую обработку и будут добавлены в ваши профайлы электронной идентификации личности… И - в качестве исключения - я не буду выписывать вам штраф за порчу государственного имущества, - она весело кивнула на желтые цветы, которые Люк все еще держал в руках, - это тагетисы… Привезены с планеты Земля, они растут только на клумбах около нашего здания.

- О,.. – Анна-Бель окончательно смутилась, - Простите…

- Ничего, вы просто – пятая пара за сегодня, которые обрывают нашу клумбу. И первая, кто избежит штрафа, - женщина еще раз улыбнулась, - Засушите букет, есть поверье, что эти цветы приносят счастье.

- Спасибо, - поблагодарила девушка.

Они вышли на улицу и остановились на ступенях крыльца, ослепленные раздвоившимся солнцем.

- Редкое явление, - раздался голос Люка за спиной и, видя, что Анна-Бель непонимающе на него смотрит, пояснил, - Шайен вращается вокруг сдвоенной звезды, как правило, свет сливается, и с земли мы видим на небе лишь одно светило.

- Ясно, - девушка еще раз взглянула на два солнца, затем почему-то на букет, цветы которого напоминали огненные шары, - надо будет действительно засушить их на память - после чего повернулась к пилотам, - Спасибо вам! И… удачи!

- Если что – обращайтесь! – весело подмигнул Джеральд, прикоснувшись своим браслетом к её, тем самым сбрасывая информацию, - Вот мои контакты.

- Хорошо. И еще раз – спасибо!

В носу почему-то защипало. Опасаясь показаться сентиментальной дурочкой, она быстро сбежала по ступеням к только что подлетевшему таксофлаеру, вскочила туда и быстро набрала адрес Университета, надеясь, что еще успеет подать заявление на предоставление комнаты в общежитии для преподавателей. Аппарат начал набирать высоту, Анна-Бель обернулась и помахала на прощание пилотам, все еще стоявшим на ступенях мэрии, затем откинулась на мягкое сидение, чувствуя себя опустошенной после дня, столь насыщенного событиями.

- Возвращаемся на базу? – предложил Люк другу, все еще смотрящему вслед флаеру.

- Вот еще, - хмыкнул тот, - Позволь тебе напомнить, у меня только что состоялась церемония бракосочетания. По-моему, после нее полагается банкет?

- И что ты предлагаешь?

- «Певчую птичку», конечно!

- Тебя не смущает, что это – бордель?

- Ну… в конце концов, меня только что бросила жена… - Джерри ухмыльнулся, - Пойдем, я угощаю!

Прошло два дня. Два адских дня на земле, в течение которых Джерри только и делал, что писал объяснительные и заполнял тесты, присланные психологической службой, специалисты которой вдруг засомневались, что он вообще пригоден к полетам. И если в первый день после опрометчивой женитьбы капитан Райс был слишком уставшим проведя слишком веселую ночь в одном из лучших борделей планеты, то на следующий, увидев на своем вирт-мониторе список тестов, а также рекомендации специалиста службы, слишком хорошо знакомой ему Джулии Метьюз, он решительно встал, одернул китель, который носили по уставу тогда, когда не было вылетов, и отправился к командиру базы.

Кабинет подполковника Уолкера располагался в конце длинного коридора. Джерри небрежно стукнул пальцами по переборке, дождался недовольного «Ну кто там?» и открыл дверь.

- Разрешите? - он застыл на пороге, хмуро посматривая на командира. Когда-то, в юности, подполковник Уолкер был весьма привлекателен, однако со временем он располнел и слегка облысел, хотя всегда держался молодцевато - в память о прошлых временах. Служить под его командованием было тяжело, старик бывал придирчив и слишком зависел от своего настроения, а оно, в свою очередь, от жирности обеда, который готовила мадам Уолкер.

Вот и сейчас он оторвал взгляд от своего вирт-монитора, очень внимательно посмотрел на пилота, словно решая, намерен ли он разговаривать, и лишь затем кивнул:

- Входите, капитан… - последнее слово прозвучало с издевкой. Джерри вошел, панель вновь задвинулась, отсекая звуки снаружи.

- Чем обязан? – Уолкер даже не скрывал своей неприязни к подчиненному. В ней не было ничего личного, просто ему всегда казалось, что капитан словно бы играет чужую роль, а прошедший огонь и воду подполковник не слишком жаловал тех, в ком чуял двойное дно.

- Я хотел поинтересоваться, на каком основании меня отстранили от полетов.