Елена Ворон - Любить своего врага

— Прошу прощения, леди, — пробормотал он, вернувшись. — Меня зовут Конрад.

Этот под шлемом не прятался, но и рассмотреть его лицо не удавалось. Он все время скользил, то оказываясь у меня за спиной, то отворачиваясь, то наклоняясь, и тогда лицо скрывали довольно длинные волосы. Лишь ясно было, что он — Воин Скал.

Каким-то особым ножом с тончайшим лезвием Конрад разрезал сеть, стянувшую мне лицо, изрядно повозился, снимая ее с волос. И совсем не торопился освобождать меня целиком. Сеть врез а лась в тело, сковывая, как железом.

Я цепенела от ужаса. Понятно, какому Воину Скал есть до нас дело. А пойманный сетью Лэй лежит на земле, не в силах шевельнуться. И я — я ни слова в его защиту сказать не могу! Голоса нет, даже шепот не получается. Такое со мной уже было, в конторе турагентства, когда Лэй и Мирон Маррон затеяли отправить меня на маршрут.

Я попыталась мысленно докричаться до Конрада, но он не слышал. Или не желал отвечать.

— Погоню за вами отправил эр Мирон, — сообщил он, присев рядом на корточки и глядя мне за спину, вдоль ущелья. — Ему показалось, что вы — настоящая эршелла, и жадность затмила ум. Послал своих сыновей, рассчитывая сдать вас властям. А я нанялся к ним пилотом. Мне ведь нетрудно было вас отыскать… хоть вы и сменили маршрут, заметая следы.

Мы сменили маршрут? Лэй ничего об этом не говорил. Ох, да какая сейчас разница?!

Конрад упорно не замечал брата и не смотрел на меня. Нас обоих словно не существовало, а он разговаривал сам с собой. Голос не звенел боевой сталью, как у Лэя, звучал глухо, придушенно. Казалось, Конрад прилагает неимоверные усилия, чтобы не заорать.

— Эр Шелла, вы понимаете, зачем я здесь. Вам не следует на это смотреть. Простите, но я вынужден… — он подхватил меня на руки и повернулся, собираясь унести туда же, куда отволок связанного лугаша. Я успела увидеть три уложенных в ряд черных тела в одинаковых шлемах.

— Не трогай ее, — неожиданно вымолвил Лэй. — Она — моя женщина.

Конрад вздрогнул, обернулся и опустил меня наземь. Перешагнул, как через колоду, и медленно двинулся к брату.

— Твоя? — переспросил он сдавленно. — Твоя?! — сорвался на крик. Загудело, залязгало эхо. — Так почему ты ее не сберег?! Позволил ублюдкам ее найти! Поймать! Чтоб они ее продали!

Сквозь неистовое эхо я едва расслышала, что ответил мой Лэй:

— Нашел меня ты. И ты привел их ко мне.

Лучше бы он промолчал. Со стоном, тягучим и страшным, Конрад бросился на брата. На лежащего, опутанного сетью, беспомощного. От ударов его ботинок тело Лэя подпрыгивало и переворачивалось. Забьет насмерть!

Нет! Не позволю!

Мать учила, как подчинять: словно лупой собираешь солнечный свет и направляешь горячий луч на то, что нужно поджечь. Только вместо солнечного света — внутренняя сила эршелла, а вместо лупы — моя воля. В груди сжался тугой жгучий ком, перед глазами все раздвоилось, и уже не один обезумевший Воин Скал убивал Лэя, а двое, затем они помчались по кругу, как на бешеной карусели. Голову разрывал пронзительный звон, сердце суматошно прыгало и колотилось под горлом.

Собрала «луч». Поймала им Конрада. Счастье, что он ко мне прикасался, иначе бы не сумела. Пошло. Так. Так, еще немного. Есть!

— Эр Шелла! — Конрад метнулся ко мне. — Ох, я идиот…

Он принялся разрезать мою сеть, торопясь, извиняясь, пытаясь что-то объяснить про Лэя.

«Конрад, верните дар речи», — велела я мысленно. Разумеется, это его штучки; не сама же я онемела.

Вернул.

— Лэй! — вскрикнула я. — Живы?

Он тихо застонал, лежа на земле.

Ну, я сейчас… Конрад навек запомнит… убийца!

Воин Скал освободил мне руки. Так бы и впилась, как дикая кошка; разорвала бы в клочья. Вот только пусть всю сеть разрежет.

— Не сердитесь, эр Шелла, — попросил он, откидывая падающие на глаза волосы.

Наконец я его рассмотрела. Он не был похож на Лэя; одно название, что близнецы. Щеки впалые, вот и все сходство. Ах да, Лэй ведь рассказывал: братьям изменяют внешность, чтобы их не признали. Славное, обаятельное лицо. Обаятельное… если забыть, что три минуты назад Конрад вне себя избивал ногами человека. Брови были страдальчески выгнуты, губы подрагивали. И взгляд виноватый, как у побитого умного пса.

— Эр Шелла, — он бережно поставил меня на ноги, — я забылся; простите.

Теперь он раб.

Конрад смотрел с обожанием, не зная, как мне угодить и загладить вину. В голосе не звенела сталь, в глазах не рассыпали искры боевые клинки. Человек как человек. Милый и влюбленный.