Генри Олди - Блудный сын, или Ойкумена - двадцать лет спустя. Книга 3. Сын Ветра

Мужчины и женщины. Исхудавшие, осунувшиеся. Затрапезные комбинезоны и спецовки техников. Костюмы и платья, давно вышедшие из моды на Ларгитасе. Цветастые варварские одежды. Шаровары, рубахи, кафтаны, накидки. Оружие: ножи, кинжалы, сабли.

У двоих — лучевики.

В первом ряду, напротив кавалера Сандерсона, сидел Артур Зоммерфельд. Нет, не голышом. Ещё по дороге в город парень вытащил из-под приметного валуна шаровары и вышитую безрукавку. Обувь и головные уборы Зоммерфельд-младший, похоже, не признавал. Когда Артур вспыхивает, пояснила доктор Ван Фрассен, одежда на нём сгорает. Он раздевается загодя, если знает, что придётся зажигать . Случается, ходит нагишом по улицам — местные привыкли, джинну прощается многое.

— …Горакша-натх с планеты Чайтра, — закончил представление господин посол.

— Какого фага?!

— Что здесь делает грязный энергет?!

— Откуда они взялись?!

— Это они, что ли, пришли снаружи ? Вот эти?!

— Они издеваются?!

— Спасательная экспедиция? Это паноптикум!

— Тише! Дамы и господа, тише!

Густой баритон посла накрыл зал. Возгласы смолкли, остался лишь глухой ропот.

— Наши гости ответят на все ваши вопросы. Нет, это не спасательная экспедиция. Тише, я сказал! Вы хотите получить ответы?

— Они люди?! — выкрикнули сзади.

— Люди, — доктор Ван Фрассен выступила вперёд. — Такие же, как мы с вами.

Кажется, послу не понравилось вмешательство жены, но он тактично не стал ей мешать.

— Так наши гости выглядят в галлюцинаторном комплексе. До их прихода я уже излагала вам свою гипотезу, не правда ли?

— Бред!

— У нас что, у всех галлюцинации?!

— Я телепат, и вам это хорошо известно, — в голосе доктора прорезался металл. — Я знаю, что такое галлюцинаторный комплекс, и знаю, что говорю. Кавалер Сандерсон — мой коллега, ментал. Я купировала ему инициацию на Ларгитасе. Уважаемый Горакша-натх — энергет высокой квалификации. Натху Сандерсон… Да-да, именно он — антис. Антис, зачатый отцом-ларгитасцем. Мне надо объяснять, кто такие антисы?

Зал потрясённо молчал.

— Они пришли из космоса. В волновых телах, как вы их сейчас и видите. В обычной реальности они выглядят как мы с вами. Но мы с вами — не в обычной реальности. Облики наших гостей — лучшее тому подтверждение.

Тишина. Лишь жужжала и билась о стекло одинокая муха.

— Они пришли…

Женщина из второго ряда, бледная до полупрозрачности, походила на тень. Ей не хватило воздуха завершить фразу. Она сглотнула и закончила:

— Они пришли за нами?

— К сожалению, нет, — вернул себе инициативу господин посол. — Наши гости попали к нам случайно.

— Но они же прошли! — бородач, принесший гостям еду, вскочил на ноги. — Прошли сюда! Значит, есть путь! Они смогут вывести нас отсюда!

Во взгляде бородача горело столько ожидания, что у Гюнтера защемило сердце. Проклятье! Ну почему он?! Почему именно он должен отнять у этих несчастных вновь затеплившуюся надежду? Отобрать, разбить вдребезги, разорвать в клочья?

Гюнтер встал. Оперся руками о стол. Впервые на его памяти выражение «все затаили дыхание» соответствовало действительности буквально.

— Мы едва не погибли, когда шли сюда, под Саркофаг. Я не знаю, сумеем ли мы вернуться обратно. Боюсь, нам никого не вывести за собой. Если вы не могли пройти пустыню раньше, не сможете и сейчас. Простите меня, я — дурной вестник…

— Саркофаг?! Он сказал — Саркофаг?!

— Они нас похоронили!

— Не можете вывести? Убирайтесь!

— Какого рожна вы здесь?!

— От них будут проблемы!

— Убирайтесь!

— Большие проблемы! Попомните мои слова!

— Два монстра и грязный энергет! Вон!

В руках Гюнтера возникла раковина. Накрыть зал паникой? Пусть бегут прочь? Какая-то озлобившаяся часть кавалера Сандерсона, о существовании которой Гюнтер и не подозревал, страстно желала этого. Монстр? Будет вам монстр!

— Дамы и господа! Постыдитесь!

Доктор Ван Фрассен стояла рядом с Гюнтером, вся — натянутся струна. Пальцы доктора нежно оглаживали серебряную флейту, в точности так же, как пальцы кавалера Сандерсона гладили тёплый перламутр раковины. У ног женщины сидела Фрида в барсовой ипостаси — откуда и взялась? — и умывалась розовым языком.

Вопли смолкли. Люди подались назад. В глазах собравшихся плескался ужас, как если бы раковина с флейтой уже сыграли в унисон. Публика с удовольствием сбежала бы с этого концерта, но каждый понимал: вскочить с места означает привлечь к себе особое, персональное внимание женщины с флейтой и козлоногого сатира, похожих больше, чем мать и сын.