Генри Олди: Сын Ветра [litres]

– Спишь ты у меня, – развивал идею Боров. – Это не обсуждается.

– Сколько человек в каюте?

– Я один. С тобой – двое.

– Врёшь!

Реакция брамайни не отличалась разнообразием.

– Говори сразу: сколько? Если больше трех, я пас.

– Двое. Ты да я, да мы с тобой.

– Темнишь, ларги́?

– Детка, чего ты ломаешься?

– Я?

Ну да, подумал Боров. Она не ломается. Она не верит.

– Извини, детка. Это я так, по привычке.

Мирра скорчила потешную гримасу:

– По привычке? Ты давай, выкладывай. Какие у тебя еще есть привычки? Хотелось бы узнать до свадьбы, а то после хлопот не оберешься!

– Расчленёнка, – глупо пошутил Боров. – Ещё моюсь редко.

– Чепуха! Я тебя вымою, золотце. С мыльцем, с шампусиком. Я тебе такую головомойку устрою – закачаешься! И расчленюсь, если что. Ручки сюда, ножки туда, головку отдельно. Потрошки на супчик! Любишь супчик с потрошками?

Болтливая, отметил Боров. Щебечет. Ладно, привыкну.

– Спим в отдельной каюте, – он налил Мирре вина. – Работаешь полсмены, больше не надо. Я бы совсем освободил тебя от работы, но ребята не поймут. Станут задавать вопросы, дойдет до капитана. Оно нам надо?

– Не надо, – согласилась Мирра.

– По прилету выгружаемся, дня три сидим на станции. Я нахожу тебе подходящего телепата…

– Кого?!

Вино попало Мирре в дыхательное горло. Из глаз брамайни брызнули слёзы, девушка зашлась кашлем.

– Телепата.

– Что значит: подходящего?!

– Молодого. Ну, они там все молодые, других не держат. Красивого. Если что, сама выберешь.

– И что он будет со мной делать?

– Мысли читать, – буркнул Боров. – У тебя же есть мысли?

– Есть одна.

– Вот её он и прочтёт. Детка, что ты обычно делаешь с красивым молодым парнем?

– А, так ты сутенёр…

Мирра успокоилась. Ситуация свернула в привычное русло – и тут же плеснула на берег кипящей волной:

– Я сутенёр?! – Боров побагровел. – Детка, я твой выигрышный билет! Слушай и не перебивай: мы находим тебе телепатика…

– Ну, находим.

– Ты идешь с ним на пару дней…

– Ну, иду. Мне шестьдесят процентов от заработка!

– Никакого заработка! Ты идешь с ним бесплатно. Не переживай, я всё компенсирую. Ты пьёшь таблетки для зачатия…

– Что?!

– Таблетки, – Боров достал из кармана упаковку. – Для зачатия.

– Чьё производство? Борго? Хиззац?!

– Ларгитас.

– Ого! – Мирра присвистнула. – Хорошо, я обзавожусь ребёночком. Что дальше?

Официант принес лосося и барабульку. Расставив еду, он щелкнул пальцами – и откуда ни возьмись объявились вино с водкой. «Мама Акула» умела удивить клиентов. Мирре официант налил первой – на донце бокала. Дождавшись, пока девушка попробует и кивнет, официант налил игристого до краев, так, что шапка пены чудом удержалась наверху.

Боров потянулся к графину и налил себе сам. И выпил сам, и по второй налил. Нервы что-то расшалились, да.

– Мы фиксируем зачатие, – сказал он, когда официант ушёл. – Это обязательное условие.

– Где мы его фиксируем?

– На станции прекрасный медблок. Он укомплектован квалифицированным персоналом. Детка, наша медицина – лучшая в Ойкумене.

– Ты сказал, три дня. За три дня мне никто не поставит точный диагноз.

– Двенадцать часов. Я выяснял: наши гинекологи определяют, есть зачатие или нет, через двенадцать часов после полового акта. В благоприятных случаях – через шесть часов с половиной. Зигота формируется, становится бластоцистой… Ты знаешь, что такое зигота?

– Нет.

– Я тоже. Так написано в инструкции к таблеткам. Короче, фиксируем и улетаем. Останавливаемся здесь, на Тилоне. Ты…

– Я высаживаюсь? Лапочка, ты псих. Ты хочешь продать моего ребеночка на органы? А, поняла! Ты хочешь шантажировать молоденького телепата! Мне шестьдесят процентов! Ну ладно, сорок…

– Никакого шантажа. Ты никуда не высаживаешься, ты остаешься на борту. Я обращаюсь к капитану с просьбой зарегистрировать наш брак…

Мирра кашляла долго, надсадно. Смуглое лицо девушки приобрело синюшный оттенок, из носа потекло. Боров даже забеспокоился. Еще задохнётся! Наверное, косточка в глотке застряла.

– Брак? – тихо спросила она, когда вновь обрела дар речи.

– Брак.

– Законный?

– Законный.

– Ты, небось, и колечко приготовил?

– Небось.

Сарказм вопроса обидел Борова. Он полез в карман и достал коробочку из красного бархата в виде сердца. Откинул крышку, показал Мирре тоненькое колечко белого золота. В розетке блестел темно-синий сапфир.

– Сейчас не дам, – предупредил он. – Только на обратном пути: здесь, на Тилоне. После фиксации зачатия. Как моя жена, ты оформишь вид на жительство. Жить будешь на Ларгитасе, со мной, там же и родишь. Ребенка я усыновлю…