Максим Далин - Расовая теория [СИ]

Мы и повалились.

Ты когда-нибудь бывал внутри строений, сделанных букашками, Проныра? Вот именно: гуманоид не может там уютно себя чувствовать. Хотя бы потому, что их технологии от наших технологий отличаются, как живой кальмар от кузнечного пресса — и внешне, и по существу.

Пока наш Жук объяснялся с местными, я их отлично рассмотрел. Похожих на Жука среди здешних не было вообще: Жук ведь произошёл из неспециализированного яйца, в букашечьей табели о рангах — где-то на нижних ступенях, обычный работяга или наёмник. А здесь работали профессионалы, специализированные с рождения. Специализированные, я бы сказал, всем телом. Даже вахтёр, охранявший вход, был специализированным бойцом: его верхние лапы преобразовались в острые клешни, а громадные челюсти выглядели, как орудие убийства. Я впервые подумал, что у Жука симпатичный маленький рот — и очень порадовался, что один из нас может очень легко найти с букашками общий язык.

Потому что после коротких переговоров с Жуком — а может, это была какая-то другая передача информации, более непосредственная, потому что они общались прикосновениями усов — нас с Эрзингом пропустили в коридор, с моей точки зрения, необыкновенно похожий на чей-то слабо освещённый кишечник.

Нас сопровождало небольшое и очень странное существо. Инсектоид, но, как я сразу подумал, родом не с Раэти — слишком заметно отличался от расы Жука: у раэтян по восемь конечностей, а у этого создания — только шесть, причём верхние, по-моему, недоразвитые. Кроме того, у создания имелись большие фасеточные глаза, а рот, можно сказать, почти отсутствовал — его заменял тонкий, скрученный спиралькой хоботок.

— Ты кто? — спросил я. — Ты не с Раэти?

Он посмотрел на меня, кажется, печально — но ничего не сказал, только показал вперёд маленькой мохнатой лапой.

— Она — с Фья-Скоу, — сказал Жук. — Младшая сестра-прислуга.

Сестра. Впрочем, я до сих пор не умею отличить самца-букашку от самки — причём, всё равно, какой расы. Всё, что связано с размножением, устроено у них так сложно, что внешние признаки только сбивают с толку. К примеру, потом я узнал, что все неразмножающиеся рабочие-фья — самки, а на Раэти — самцы. Для более серьёзных обобщений и выводов тут нужен ксеноэнтомолог, а не пилот.

Не знаю, Проныра, стоит ли распространяться о консилиуме мейнских букашек. Они, предполагаю, имели в виду, что их медицина может понадобиться существам других рас — и приняли меры. В глубине их биостанции, между зарослями грибов и какими-то биомеханическими структурами, они устроили имитацию жилища гуманоидов. Вырастили кровати из раэтянских грибов особой прочности и шелка, который вырабатывает особая каста фья — уровень сходства можешь прикинуть. И без окон: главные эксперты, слепые суперчувствительные аналитики, дневного света не любят. Освещено колониями бактерий. Оборудование — выше моего понимания: совершенно другие принципы.

Сам не понимаю, почему я не сбежал. Наверное, потому, что Жук им верил и понимал их, а я верил Жуку. Не знаю, сумел бы я хотя бы объяснить букашкам, чего от них хочу, если бы не Жучара. Он все понимал — он объяснил.

А Эрзинг не смог. Он, конечно, парапсихик, но инсектоиды так основательно отличаются от гуманоидов, что даже его телепатический дар работал лишь в самых общих чертах — на уровне эмоций. А эмоции у букашек другие.

Впрочем, положа руку на сердце, скажу, что эмпатия у Эрзинга в принципе не самое сильное место. Не чета телекинезу. Но я отвлекся.

Понимаешь, для работы букашкам требовалось, чтобы я остался в терми… на их биостанции на несколько дней. Для метаморфоза, который они собирались вызвать, требовалось время. И Эрзингу они ожидаемо не разрешили со мной остаться, а Жуку ожидаемо разрешили. Вот Жук и остался — и мы стали с ним очень близки за эти дни. Ни один кэлнорец не мог бы вообразить такой близости с генетическим мусором, даже я — даже с моим братом-Жуком: все-таки он был очень загадочным существом.

Неразговорчивый Жук в те дни со мной разговаривал. Чтобы меня отвлечь или развлечь, он отвечал на все мои идиотские вопросы — как мог. Тогда я узнал, что букашки помнят себя личинками, что чистота — самый главный залог здоровья, что человеческая злость им не очень понятна, что массаж приятен, сахар — самая вкусная вещь на свете, а семья — самое святое.

Меня тогда удивил пассаж про злость — букашки же воюют, да ещё и в космосе. Хнжу сообщил, что порой они воюют и на планете, между кланами, но такой злости, как гуманоиды, не знают всё равно. Не теряют головы. Ненавидеть умеют, а приходить в ярость, от которой падает забрало — нет. Расчётливее, чем люди.