Ларри Нивен - Мир-Кольцо. Строители Мира-Кольца

— Помнишь? — спросил Луис. — Это аптечка со скутера Тилы.

— Кзину она не поможет. И лекарствам уже двадцать три земных года.

— Лучше, чем ничего, по крайней мере для нее. У тебя же есть таблетки от аллергии, и никакая инфекция тебе здесь не грозит. Мы достаточно далеко от Карты Кзина, чтобы подцепить какую-нибудь кзинскую бактерию.

Кзин выглядел не лучшим образом. Ему не следовало вставать.

— Можешь разобраться в управлении? — спросил он. — Не уверен, что сумею сам.

— К чему лишние проблемы? — покачал головой Луис. — Вы с Харкабипаролин ложитесь на диск. Он уже парит в воздухе. Я потащу его, а вы спите.

— Хорошо.

— Только подключи ее сперва к карманному автоврачу. И привяжитесь оба к стойке управления.

Последующие тридцать часов, пока Луис буксировал диск, оба проспали. Ребра его с правой стороны превратились в сплошной багровый синяк.

Увидев, что Харкабипаролин проснулась, он остановился.

Она бормотала что-то об охватившем ее жутком влечении, об ужасе и наслаждении, которые таило в себе коварное зло — древо жизни. Луис пытался об этом не думать. Речь ее становилась все поэтичнее, и она не собиралась замолкать, но Луис ей не мешал, давая выговориться.

Ей хотелось утешения в виде объятий Луиса, и он смог ей его дать.

Он также на час подсоединил старого автоврача Тилы к своей руке, но когда боль в ребрах слегка уменьшилась, а голова уже не сильно кружилась, вернул его обратно. Боль оставалась достаточной, чтобы отвлечь от продолжавшего преследовать его запаха. Вероятно, его летательный пояс случайно задел древо жизни. А может… запах остался у Луиса в голове. Навсегда.

У Хмии началась лихорадка. Луис заставил Харкабипаролин надеть противоударную броню кзина. Тила порвала ее в драке, но это все же было лучше, чем ничего для женщины, которой предстояло лежать рядом с мечущимся в бреду кзином.

Броня, вероятно, как минимум однажды спасла ей жизнь, когда Хмии ударил ее когтями из-за того, что она слишком напоминала Тилу. Харкабипаролин ухаживала за кзином как могла, давая ему воду и питательный сироп из шлема своего скафандра. На четвертый день Хмии пришел в себя, но его мучила слабость… и зверский голод. Сиропа из человеческого скафандра явно было недостаточно.

Им потребовалось четверо суток, чтобы добраться примерно до того места, где находилась «Игла», и еще день на то, чтобы прорубиться сквозь стены, пока они не обнаружили сплошную глыбу застывшего базальта.

Камень оставался теплым, хотя с тех пор, как он застыл, прошла уже неделя. Оставив летающий диск и его пассажиров далеко в туннеле, по которому Тила тащила «Иглу», Луис надел шлем и, включив подачу свежего воздуха, взял двумя руками дезинтегратор и нажал на спуск.

Его едва не сбил с ног пыльный ураган. Впереди образовался туннель, и Луис вошел в него.

Ничего не было видно и слышно, кроме воя проносящегося мимо распадающегося базальта и вспышек молний где-то позади, где заряды электронов вновь заявляли о своих правах. Сколько же лавы вылила сюда Тила? Ему казалось, что прошли часы.

Внезапно он на что-то наткнулся.

Он смотрел сквозь окно на странное помещение, напоминавшее гостиную с кушетками и парящим в воздухе кофейным столиком. Но все выглядело мягким, без острых граней и твердых поверхностей, о которые можно было бы стукнуться коленом. В окне на дальней стене виднелись огромные здания и куски черного неба между ними. На улицах толпились кукольники Пирсона. И все это было перевернуто вверх ногами.

То, что он принял за одну из кушеток, оказалось кое-чем иным. Переведя лазерный фонарь на малую мощность, Луис включил его и тут же выключил. С минуту ничего не происходило, затем плоская голова на тонкой шее, появившаяся, чтобы попить из неглубокой чаши, удивленно дернулась и метнулась обратно под брюхо.

Луис ждал.

Поднявшись на ноги, кукольник повел Луиса вокруг корпуса корабля — медленно, поскольку Луису приходилось прокладывать путь дезинтегратором, — туда, где он поместил снаружи шагодиск-передатчик. Кивнув, Луис вернулся за своими спутниками.

Десять минут спустя он был уже внутри. Одиннадцать минут спустя они с Харкабипаролин жрали, как изголодавшиеся кзины. Аппетит самого Хмии не поддавался описанию. Каваресксенджаджок в ужасе таращился на кзина, но Харкабипаролин, казалось, ничего не замечала.

По времени погребенного в застывшей лаве в десятках миль от солнечного света корабля наступило утро.