Валерий Строкин - Робинзоны Белой планеты

— Тише, Вельт, приятель, за нами прилетят, обязательно прилетят, — руки Ильи наконец справились с замком кобуры. Он поморщился, облизал губы, чувствуя, как предательски дрожат пальцы, обхватывая черную холодную рукоятку.

— Нет! — кричал Вельт. — Ты счастливчик, Илья, ты умрешь здесь и сейчас. От моей руки, а я… Я буду умирать долго и медленно. Все, Илья, прощай…

— Успокойся, черт тебя дери, — Илья отступил на шаг.

Нога провалилась в пустоту, тело качнулось назад, в этот миг из оружия Вельта вырвалась яркая, рубиновая молния. Илье повезло, он провалился в снежную яму. Молния пронеслась над головой, не причинив вреда. Илья скрылся с глаз в вихре белого облака. Он стал отчаянно барахтаться, пытаясь выбраться из узкой щели, но пласт снега под ним пришел в движение — стронулся с места, медленной сыпучей рекой потек вниз. Если бы не каменный выступ, о который Илья ударился спиной и зацепился ранцем, неизвестно, что с ним было бы, продолжи он падение вниз. Илья выхватил вибронож и с силой вонзил его в каменный клык. Замер, обливаясь холодным потом и ожидая, когда прекратится движение снежного потока.

Снег перестал течь. Иван слабо улыбнулся, еще не веря, что задержался на скале. Его равновесие было таким зыбким, неустойчивым, готовым разрушиться от любого случайного движения. Белые снежные хлопья осели, Илья задрал голову — над ним никого не было. Осторожно и медленно он начал подъем наверх. Когда он наконец вылез из трещины ловушки и обессиленно растянулся на краю расщелины, он разглядел далекую маленькую тщедушную фигурку Вельта, поднимающегося в сторону лагеря.

— Безумец, — прошептал Илья, — он точно сошел с ума. У него уже давно надо было отобрать оружие и лишить кристаллов, которым он уделяет слишком много внимания. Мне сегодня повезло, значит, есть шанс увидеть звезды, — Илья прильнул к ледяной стене, улыбнулся, переводя дух…

Вельт резко остановился, словно наткнулся на невидимую преграду. Огляделся, с удивлением посмотрел на правую руку, все еще сжимающую излучатель. Пальцы испуганно разжались, блестящее вороненой сталью оружие выпало в сугроб, взметнув белый пух. Снежинки, как трупные мухи, тут же облепили излучатель, погребли под собой. Был и нет… Был ли?

«Что!? Что случилось!? — заметались в голове Вельта панические мысли. — Что я наделал? Что!? Убил!? Убил!!! НЕТ!!!»

— Илья! Илья!!! Илья-ааа!!! — Вельт развернулся и, завывая, помчался назад.

— Нет, нет, — шептали испуганно губы. — Должно быть, я сошел с ума. Этого не должно было случиться, я не мог этого сделать. Это не я! — В голосе послышались истерические плаксивые нотки.

— Я не мог! — кричал Вельт. — Это не я!!! Не я! Слышите, не я! — кричал он, оглядываясь назад на далекие горы.

— А кто? — Вельт остановился. — Не я, нет, — он вновь побежал. Споткнулся, упал, поднялся и, воя сквозь зубы, побежал, шатаясь из стороны в сторону.

— Осторожнее, придурок, — раздался в шлемофоне голос Ильи, — я жив.

— Ты жив!? Живой!? — закричал на бегу Вельт.

— Оползень! Ты вызовешь новый оползень, приближайся спокойнее.

— К черту оползень. Клянусь Марсом, Илья, прости, прости-ииии!

Вельт приблизился к Илье и протянул руку.

— Давай руку, Илья, давай. Вот так… Прости, Илья, прости, если можешь, я сбрендил. Илья, прости. — Вельт истерично разрыдался. — Ты не поранился? — не дожидаясь ответа, крепко стиснул напарника в объятиях. Оба зашатались и упали.

— Илья, — Вельт стал захлебываться от слез, — Илья… Я…Я… — Вельт не смог говорить и разрыдался, приникая к груди товарища.

— Прости, прости, если можешь, — доносилось сквозь всхлипывания. — Илья… Больше никогда… Никогда…

Вельт вдруг осознал, что такое страх — страх остаться в плену одиночества на этой планете. Это значит, что во всем белом мире никого, кроме него, больше не будет. Себя ненавидеть он еще не научился.

— Я идиот. Я идиот, — шептал, успокаиваясь, Вельт, судорожно вздыхая.

— Вот она, настоящая радость, — вдвоем, опять вдвоем, опять друзья и братья. Как я мог? Илья, прости, сам не знаю, как я мог.

Слезы текли по небритым, темным щекам Вельта, горькие слезы радости и разочарования.

— Вместе, Илья, — шептал Вельт. — Прости меня, пожалуйста, прости. Ты мне брат, кровный брат, это я поц последний.

— Да ладно, — хмурился Илья и думал о том, что слава богам Космоса, кризис миновал, гнойник прорвался, и из буйного больного Вельт превратился в тихого и сопливого помешанного.

Они поднялись, отряхнулись от снега.