Ольга Голотвина - Мозгоеды на Нереиде

Дэн растянул телескопическое удилище на всю длину, освободил леску из зажимов и снял с наживки защитный колпачок. Инструктор сказал, что насаживать что-то живое или даже просто съедобное вовсе не требуется, каждая удочка оснащена сменными керамопластовыми наживками, легко заменяемыми при потере или откусывании. При намокании наживки в ней включается минитранслятор, генерирующий привлекательные для мелких хищников сигналы.

Дэн осторожно качнул удилищем, чтобы не задеть удочку Теда, и забросил наживку метрах в четырех от понтона. Там уже не было тени, и керамопластовая рыбка, перед тем как нырнуть, сверкнула на солнце, словно настоящая.

Странная планета Нереида. Здесь все не как у людей. Даже удочки.

Даже ОЗРК.

— Он, чтоб вы знали, плывунец за лыжу поднимал! Груженый! Одной рукой! — Старикашка Пью дирижировал новой бутылкой. Уже третьей, кажется. — Вот кто из вас может поднять плывунец за лыжу? А? То-то же! А он поднимал! Были люди, да…На клыкана с одной рогатиной ходил! На клыкана, это ж понимать надо! А сейчас что? Тьфу ты, прости хоспади, плохого слова не сказать чтобы … Защищать они их удумали! Защищать! Это клыканов-то! Просто уму недостижимо…

Старикашку Пью такое недостойное поведение современников, похоже, расстраивало всерьез: в его возмущении искренности было под девяносто процентов, и огорчения немногим меньше. Он даже словно забыл про пиво — кстати, уже новую бутылку, — хоть и держал цепко, но пробку до сих пор так и не сковырнул. Сидел ссутулившись, вздыхал, покачивал головой.

Дэн его понимал. Ему и самому на пару секунд подвесило процессор сообщение улыбчивого экскурсовода, что нереидское ОЗРК расшифровывается как Общество Защиты вовсе не Разумных Киборгов, а Реликтовых Клыканов. Ну да, тех самых, на которых сегодня устраивают экстремальные охоты для богатеньких туристов, а первопоселенцы в своем величии ходили чуть ли не с голыми руками. Ну то есть с рогатиной.

История с этим нереидским ОЗРК действительно вышла забавная, и экскурсовод не преминул ее рассказать заинтересованным инопланетчикам. Ростислав Сигизмундов был, как понял Дэн, кем-то вроде Полины, всей разницы, что модификации ХУ, а не XX. А в остальных тактико-технических характеристиках — та же самая неискоренимая и безоглядная любовь ко всему живому крупнее бактерий. И чем больше или опаснее это живое — тем больше любовь.

По размеру и опасности для жизни нереидские клыканы оказались вне конкуренции — так стоит ли удивляться, что именно их бросился защищать Ростислав со всем энтузиазмом молодого специалиста сразу по окончании столичного сельхозинститута?

«То, что они такие сильные, большие и смертельно опасные, вовсе не значит, что они не нуждаются в нашей защите!» — с этим лозунгом он приставал ко всем, кто был согласен выслушать (или хотя бы не имел возможности быстро убежать). Он верил в людей и считал, что когда-нибудь они обязательно все поймут и одумаются. Надо только им правильно объяснить.

Его не принимали всерьез. Над ним смеялись. Крутили пальцем у виска, называли дурачком (иногда за спиной, чаще в глаза). А он продолжал верить в людей, раздавать листовки и рассылать во все возможные инстанции письма с призывами опомниться, встать на защиту, перестать истреблять безоглядно, вспомнить гордое звание человека — и еще много разного в таком же духе и стиле.

Он основал «Нереидское Общество Защиты Реликтовых Клыканов» в составе трех человек (наименьшее достаточное количество для регистрации, поэтому пришлось уговаривать маму, а тетю Реджи и уговаривать не пришлось, она была глухая и последние годы плохо соображала) и стал его председателем — за неимением других кандидатур. Собственноручно нарисовал печать и бланки — и теперь его письма и корреспонденция приобрела достойный вид. На Нереиде его знали все и считали чем-то вроде местного дурачка, о выходках которого можно поговорить, когда исчерпаны более важные темы. Нечто вроде неиссякаемого источника местечковых анекдотов. За пределами планеты он и вообще был никому не интересен.

И так продолжалось до тех пор, пока одно из его воззваний не достигло центрального офиса ОЗРК на Кассандре. И с кучей других подобных запросов, воззваний, требований, докладов, отчетов и много чего другого не легло на стол Киры Гибульской.

Его письмо выгодно отличалось от прочих подобных запросов (последнее время филиалы ОЗРК вылезали повсюду в огромном количестве, словно эдемские грибы после кислотного дождичка, и сразу же начинали требовать от центрального офиса полного обеспечения). И так как финансовую поддержку он просил минимальную (на содержание крохотного офиса-склада и покупку самого дешевого корма), то его запрос был удовлетворен.