Агидель Амари - Властью, данной мне планетой Земля [publisher - SelfPub]

– Та-ак, – протянул он, поворачиваясь к принцессе. – Почти всё готово, – Он поднял глаза вверх. – Чтобы нам разместить на последнем этаже? Всё вроде бы уже есть, но уж больно место хорошее. Видимость потрясающая.

Он помолчал и добавил:

– И ещё, принцесса… Ваша спальня…Этот балкон…Я бы вам посоветовал поспать в другом месте.

– Ах, нет, князь: это место самое любимое в доме. Пойдемте, угощу вас, вы с этого балкона сами не захотите уходить.

Балкон и впрямь был очень удобным: будто бы парил над садом. Вся его обстановка – два кресла в центре и чайный столик между ними.

– Ну, как? – улыбаясь, спросила принцесса, когда они расположились в креслах. Столик был накрыт легкими закусками. Инварес в это время не сводил глаз с ног девушки: она удобно вытянула их, а короткое платье не мешало князю любоваться их совершенством.

– Потрясающе, – произнес князь с таким чувством, что Пьяр внимательно посмотрела на него. – Потрясающий вид, чудесный, и вам всё видно, и вас всем видно.

Девушка вздохнула.

– Да, кстати! Всё хочу вас спросить, тогда на астероиде в замке…Саротин назвал вас своим другом… так странно…

Инварес пожал плечами.

– Это долгая и не самая моя любимая история.

– И всё же?

Инварес покачал головой, собираясь с мыслями.

– Кат Саротин действительно был моим другом. Служил в Галактическом отряде, тогда я ещё не был командиром. Мы были с ним дружны… как братья… – он усмехнулся невесело. – Вот поэтому он так хорошо знает мои привычки, а я – его.

Глаза девушки расширились.

– Он был неплохим парнем. Чересчур эмоциональным, пожалуй… Мы звали его – Пиу: Артист по – Арктурски. Ему нравилось. Анквир уже был Великим Инквизитором, Саротин – неофициальным наследником, и всё же оставался своим парнем.

А потом… однажды мы обеспечивали охрану Жемчужины Семи цветов – символа государственности Такаров. Нас попросили перевезти её из храма в столицу: они располагались на разных планетах Галактики Такаров, три дня полета. Ценность её такова, что правитель их умолял не спускать глаз с жемчужины.

Командование решило эту проблему радикально: я, Саротин и ещё один парень по очереди должны были дежурить возле неё. На второй день Кат предложил мне бежать с жемчужиной. Он нашел покупателя, пообещавшего просто невероятную сумму.

Девушка слушала князя, затаив дыхание. Инварес прикрыл глаза, ему казалось, он вновь стоит перед сияющей громадной, идеально ровной жемчужиной, слышит голос Саротина.

– Инварес, порой твоя честность, и благородство граничат с идиотизмом. Ты представь, мы сможем купить себе несколько Галактик!

– Ну, и что мы будем делать с ними, – усмехнулся князь. – Да и не пойму, тебе это зачем? Ты в любой момент можешь отправиться к Анквиру и наслаждаться жизнью.

– Нет, – упрямо покачал головой Саротин. – Я хочу свою власть, свои деньги. Я предлагаю это тебе, потому что ты – мой друг.

Инварес прищурился.

– И ты так плохо знаешь меня, что предлагаешь мне стать вором? Впрочем, Пиу, я всё-таки надеюсь, что ты шутишь.

Воцарилось молчание. Мужчины пристально смотрели друг на друга.

– Да, – внезапно улыбнулся Саротин. – Да, конечно. Что-то я погорячился. Иди спать, Инварес.

– Точно? – князь недоверчиво смотрел на линомца. – Ты не натворишь глупостей, Пиу?

– Да брось ты!

– Ну… ладно. Хочешь, я прикажу Рарду постоять твою очередь?

– Всё нормально. Оставь!

– Через несколько часов меня разбудили, – тихо продолжил Инварес. – Рарда пришел сменить Саротина и не обнаружил ни его, ни жемчужины. Естественно, я возглавлял поиски. Мы поймали его быстро. Он отстреливался. И ранил меня тогда… довольно серьезно, стрелял почти в упор. А я не мог выстрелить. Просто не мог, хотя никогда не имел проблем с тем, что надо делать по уставу… Его поймали и передали Такарам. Они хотели убить его. Я сутки стоял перед их Анклавом, убеждая и рассказывая всё, что только можно, любые сказки. Начал я тем, что он буйно помешанный, чем закончил – уже не помню.

…Темный зал, только в середине, где стоит Инварес – пятно яркого, жаркого света. Он не может видеть членов Анклава, они за пределами этого пятна. Он уже ничего не видит, ничего не соображает и не стоит на ногах. Не видит он и Саротина, но знает, что он тоже где-то здесь, под охраной.

– Высокий анклав, – в тысячный, должно быть, раз повторяет князь охрипшим голосом и чувствует, как от жары по его лицу течет пот, ощущает, как становится мокрой рубашка – открылась рана, кровь проступает сквозь ткань – это… это вообще было боевое учение.