Наталья О'Шей - Хроники Люциферазы. Три корабля [litres]

NB – Поскольку советник и в экспедиции, и в данном исследовании впервые появляется в мужском гендере, мы решили и в дальнейшем описании использовать лингвистически в его отношении мужской род. (Прим. Ноэль О’Шей.)

Советник Нансен стал подозрительно тих и послушенСоветник Нансен стала подозрительно тиха и послушна. Ходит к драконам строго по расписанию, докладывается об успехах – сегодня удалось переместиться на две лиги к северу с подъемом вверх на девять локтей, вчера в скалах у обрыва получилось отшагнуть на три дня назад и чудом умудриться не столкнуться с Тедди, который именно в тот момент, как оказалось, высматривал там металлозайцев (хотя говорил, что пошел к воронам инспектировать их успехи виноделия!), а послезавтра (!) случилсягрядет невиданный успех – при помощи коллективной свертки целых трех драконов советник наконец связал в единственно правильном порядке всю необходимую пряжу пространства-времени и продвинулся на сотню метров вперед и на два дня назад. В действительности это означало то, что зеленоватый от усталости, но очень довольный собой Нансен материализовался в адмиральской каюте прямо у меня перед носом в восемь вечера. Мы с Колумбом как раз открыли бутылочку ГленНаГелта восемнадцатилетней выдержки, и очень хорошо, что открыли, потому что такое зрелище на трезвую голову переварить было бы сложновато. Одно дело свертки, которые я уже наблюдал вне пределов лагеря; думал, что даже стал привыкать к дымящемуся, стеклянному скольжению воздуха и поверхностей внутри воронки. А тут в мини-смерч неожиданно скрутился не только воздух внутри каюты, но и замечательная дубовая столешница, и пепельница на ней (я успел выхватить Колумба), и из него на ковер перед моим креслом вывалился Нансен – коса растрепана, лихорадочный румянец на щеках, глаза плотно закрыты. Довольно быстро пришел в себя, поднялся, отряхнулся, отчитался по всей форме.

Честно сказать, я вышел из себя. Идиот, орал я. Как вы посмели! А если бы вы промахнулись на полметра и оказались в том же месте, где сейчас нахожусь я, и нас перемешало бы в собственных телах, вы же мне сами говорили об этом! Что за девчоночьимальчишеские выходки, ругался я. И кто вообще вам разрешил врываться в каюту адмирала, когда я тут сижу наедине с Колумбом?! Советник все это слушал, стоя по стойке смирно (хотя казалось, что он одновременно возводит очи горе и ковыряет носком пол), а потом сказал:

– Прощу прощения, командор, в будущем обещаю быть еще более точен в расчетах. А теперь можете поздравить меня с очередным успешным шагом эксперимента.

Как в душу плюнул, право.

Очень доволен тем, как продвигается работа Нансена, но на душе странный раздрай. С одной стороны, мы уже как-то привыкли к отсутствию старого адмирала, оплакали его, что ли. С другой, надежда настолько мучительно прекрасна, что невозможно не держаться за нее. А еще с того момента, как мы начали прицельные эксперименты по возвращению советника в место-время испытания сэра Росса (я специально не говорю «по спасению»), мне снятся странные сны. В них нет самоцветных пиков Верхнего Мира, нет обледеневшего лица моего командира, даже Звездной Матери в них нет. В них я то ли плыву, то ли шагаю, то ли вообще двигаюсь на манер боевого танца в густой теплой тьме, за которой на грани восприятия чувствуется низкий, очень низкий барабанный бой и какие-то едва заметные переливы. Из тьмы проступает КТО-ТО. У этого КОГО-ТО круглые, как у совы, ярко-золотые глаза, которые смотрят отчаянно, как будто этому существу одновременно нестерпимо больно и невероятно хорошо. Иногда я замечаю вокруг глаз и невидного во тьме лица что-то наподобие широкого гребня или гривы – всполохи пурпурных, карминных, кровавых, гранатовых, виноградных чешуек колышутся во тьме, будто невесомые. Моя левая тень, мой лоа дергается вперед, к глазам и гриве, и тут я каждый раз просыпаюсь. Эти предрассветные сны меня сильно изматывают, и я все хочу поговорить о них с Мастером.

Поговорил. Без особого успеха. Мастер попросил детально описать существо, особенно его заинтересовала форма гривы. Меланхолично хмыкал и косился в сторону моего лоа, который сильно беспокоился, блестел хрустальными глазами и переминался с ноги на ногу.