Тамара Пикулина - Семь миров - Импульс [СИ]

— Вы автор? — с придыханием спросил тулонец.

— Я, — с очевидной гордостью произнес пациф. — Я еще и директор.

— Это лучшее, что я когда-либо видел, — искренне признался Марсий.

Мужчина распрямил плечи, улыбнулся, но не смог избавиться от удивления.

— Что я слышу? — усмехнулся он в ответ на неожиданный комплимент от тулонца.

Директор неестественно заламывал руки, говорил искусственным голосом, явно скрывая свой истинный тембр. Он весь был в образе себя самого и откровенно наслаждался этим. Внимание тулонцев ему, очевидно, льстило, но по бегающим глазам его видно было, что он спешит.

— Могу ли я поговорить с вами? — просил его Марсий.

— Я все сказал в своем произведении.

— Я понимаю, но я долго вас не задержу, — уговаривал Марсий. — Только один вопрос. Что вдохновило вас к созданию именно такого мира? Почему эти цвета и эти формы? Что это?

Директор по-актерски закатил глаза.

— Воображение, что же еще? — ответил он слегка обиженно, пытаясь уйти.

— Постойте! Прошу, — остановил его Марсий. — Что, если я скажу Вам, что мир, который вы вылепили голограммами, реальный, и это не просто воображение?

— Я рад, что мое искусство производит такое впечатление, и все же вы оскорбляете меня, как будто уличая в том, что я его украл, а не придумал сам, — прижав к груди ладонь, произнес он.

— Нет, ни в коем случае, — растерялся Марсий, не понимая, каким способом он может разговорить автора. — Я лишь хочу знать, может быть, было что-то, что подтолкнуло вас?

Директор строго на него посмотрел и уже повернулся, чтобы уйти, но в тот же миг был грубо остановлен Карием. Пациф был растерян, ему не приходилось терпеть натиск сразу от двух военных тулонцев. Он опустил взгляд, словно сдавшись. Затем настороженно посмотрел на Марсия, на Кария, а после стал говорить:

— Ну, хорошо, признаюсь, есть момент. Долгое время я искал новый образ, хотелось чего-то экзотического и свежего. Я мучил художников, выжимал все соки из коллег, но долгое время никто не мог удовлетворить мой запрос. И вот недавно, случайно, мы были с выступлениями на Сириусе, должно быть, знаете, станция по типу этой, только куда запущеннее.

Марсий кивнул.

— Так вот, крамы и туда свезли свои кристаллы, и многие из желающих визуализировали в них свои мысли. Я не люблю это, но шел мимо, и взгляд приковали воспоминания одной девочки. То, что она видела, было так необычно и дерзко! Ее визуализации были очень чистыми, получались в цвете, что бывает редко. Ее талант меня сразил. Я использовал ее образы в своей постановке.

— Как найти девочку? — спросил Марсий. — Вы же наверняка завели знакомство?

Синхронно с вопросом Марсия Карий протянул директору пластину с алмазной крошкой.

— Хуже, — с легкой досадой произнес директор, принимая пластину от Кария. — Я пригласил ее работать к себе в труппу. Мой интерес сразу заметил ее опекун, хитрый нищий старик. Мы заключили сделку. Я взял их к себе на корабль, взамен она создала для нас тот мир, что ты увидел.

— То есть, она и ее опекун сейчас здесь? — серьезно спросил Карий.

— Здесь, — произнес директор и, сбавив тон, стал говорить чуть тише. — Я не знаю, где она видела этот мир, скажу одно: эта подозрительная парочка мне изрядно надоела. Моя постановка готова, и надобности в них больше нет. Ваш интерес, напротив, очевиден, и, если вы предложите им денег или транспорт, они расскажут все!

— Ведите нас к ним, — прошептал Марсий. — Мы сделаем все, чтобы Вас они больше не тревожили.

Директор театра теперь смотрел заинтересованно. Он забыл про собственную спешку. Похоже, неприязнь к прилипалам была настолько велика, что он готов был выдать их немедленно.

— Идемте, — решительно произнес он и повел их за собой к кораблю, одновременно рассказывая: — Старик почти никогда не выходит, за всем необходимым он отправляет на развалы ребенка. Очевидно, что они не родственники, так как старик ионец, а девочка оил.

Карий и Марсий переглянулись, но перебивать директора не стали.

— Да-да, совершенно рыжая, вероятно, из последних выживших. Ведут себя они чрезвычайно подозрительно. Я думаю, в бегах.

Директор преподносил эту историю как очередную постановку, с присущим ему драматизмом и позерством.

Корабль странствующего театра был закреплен на дне ангара. Он был не нов, обшарпан, но крепок. Формой напоминал шар, усыпанный бисером из маленьких сфер. Сферические формы были свойственны только пацифам. Каждая сфера была чьей-то каютой — актера ли, декоратора. Вход был открыт, никакой охраны. Видимо, театр был беден.