Мне нужно было, чтобы она продолжала говорить, поэтому я спросила:
– И каково это – смотреть на мир ее глазами?
– Боса не так уж плоха, Фура. Ее такой выставляют. Но на самом деле именно Боса все эти годы совершает благое дело. Это Боса разгадала суть пистолей, и если от правды о них у тебя не застынет в жилах кровь, то я даже не знаю. Это души, Фура. Души умерших. Только они не совсем мертвы.
Я слышала, что она говорила, но слова не имели для меня никакого смысла. Во всяком случае, так было тогда.
– И что теперь будет?
– Прямо сейчас? Все просто. Ты сказала, вы прикончили ее команду? Тем меньше проблем для меня, в особенности если ты привела новую. Я могла бы продолжать читать кости, но зачем, раз теперь есть ты? Будешь моим новым чтецом костей. Ты ведь почти так же хороша, как я… ну, разве что чуть-чуть хуже.
– У нее другие планы.
Я услышала голос, а потом щелкнул предохранитель арбалета.
– Прозор, – произнесла Адрана таким небрежным тоном, словно в последний раз они разговаривали всего несколько часов назад.
Гостья наполовину вошла в комнату костей, в одной руке держа арбалет, другой упираясь в дверной проем.
– Убери нож от ее горла, детка.
Я почувствовала, как холодный край отодвинулся. Сделала первый глубокий вдох с того момента, как она приставила ко мне нож. Я как раз собиралась что-то сказать, объяснить или извиниться за то, что сделала моя сестра, но Прозор, должно быть, решила, что все и так достаточно ясно. Она одной рукой перевернула арбалет и с хрустом опустила приклад на голову Адраны.
Адрана обмякла рядом со мной, вздохнула и начала уплывать из моих рук.
– Не убивай ее, – сказала я.
– То, что мы сделаем или не сделаем с ней, может подождать, – сказала Прозор, протягивая руку, чтобы выхватить нож из безвольных пальцев Адраны. – А пока что я подумала, что тебе будет интересно узнать, что я нашла Гарваль. Это не заняло много времени, ведь я знала, где она. Но я нашла кое-что еще.
Я ничего не поняла.
Пока она мне не показала.
Думаю, рано или поздно мы бы ее нашли, но мертвую, а мне было весьма приятно, что она оказалась все еще жива. Когда Босу вышвырнуло из обломков «Королевы», ей очень повезло – ну, в каком-то смысле, – что наш корабль находился точно напротив «Рассекающей ночь», и сила взрыва перенесла ее с одного парусника на другой без необходимости применять какие-нибудь хитрые умения. Поначалу – я не сомневаюсь – в том, что осталось от ее сердца, поселился глубокий страх – провалиться в бесконечную Пустошь, где лишь иссякающие ресурсы скафандра будут сохранять ей жизнь. Но потом этот страх должен был смениться надеждой, а после – восторгом, если она вообще была способна его испытывать: ее курс оказался безупречным и гарантировал возвращение на «Рассекающую ночь». О, она летела слишком быстро, это верно, и не могла ничего поделать с тем, насколько сильным мог оказаться удар о корпус, но ее шансы на выживание немыслимо возросли. А так как пиратка рассчитывала вернуться на «Рассекающую ночь» раньше нас, она могла бы предупредить свою команду, развернуть остальные гаусс-пушки на обломки «Королевы» и прикончить нас одним яростным и гневным залпом, пусть он бы и похоронил надежду заполучить наш череп.
Но этому не суждено было случиться.
Видите ли, наши корабли выстроились в такую безупречную линию, что, едва Боса покинула «Королеву», было лишь вопросом времени, когда она окажется насаженной на штырь, торчащий из носа «Рассекающей ночь» – тот самый выступ на бушприте, который она сделала последним пристанищем Гарваль. И у нее было достаточно времени, чтобы это осознать, глядя через забрало шлема, как ее собственный корабль делается все больше и больше.
Ей еще сильней не повезло в том смысле, что она не умерла сразу. Штырь пронзил ее насквозь – воткнулся в поясницу, вышел из живота, – но рана была узкая, и она довольно хорошо загерметизировалась. Боса бы испустила дух, если бы мы сразу ее оттуда сняли, поэтому, разобравшись сперва с останками Гарваль, Прозор отыскала такелажный нож и отпилила последние три ярда шипа. Мы затащили Босу на «Рассекающую ночь» прямо с этой штукой, торчащей из тела.
Мы отнесли ее в медицинский кабинет – средоточие ужасов, где Боса делала своим жертвам операции на мозге. Вот что я скажу об этом месте: там было чисто, и она собрала отличный набор сверл, ножей, пил и так далее на кораблях, которые ограбила.
Она не могла выжить. Это было понятно. Но мы сняли с нее большую часть скафандра, подключили к аппарату с дыхалью, остановили кровотечение и как могли зашили рану. Не из доброты, нет. Ни в ком из нас не осталось ни атома этого чувства, в особенности для нее, и уж точно не у меня. Если родная сестра приставит клинок к твоему горлу и ты узнаешь, что это Боса ее такой сделала, то всякая доброта в тебе выгорит, будь ты хоть самая нежная из разумниц во всем Собрании.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу