Дэвид Вебер - В ярости рождённая

– Вы хотите сказать, что стали смертной? – осторожно спросил Бен Белькасем.

– Я не знаю, – спокойно ответила Тисифона. – Надеюсь, еще долго не узнаю, потому что намерена заботиться о своей сестре Алисии.

– И это... не беспокоит вас?

– Нескромный вопрос, Фархад Бен Белькасем, – заметила Тисифона, и Алисия улыбнулась выражению лица инспектора. – И ответ, как и на многие другие вопросы, – я не знаю. Мои сестры исчезли очень давно. Без Алисии и Мегеры я снова буду одинока, а одиночество не приносит удовольствия. Я останусь с моими друзьями и встречу все, с чем встретятся они.

– Понимаю. – Бен Белькасем, очевидно, собирался сменить тему. – Все сказанное кажется мне хорошим введением. Перейдем теперь к официальным причинам моего визита. – Он открыл принесенный с собой чемоданчик и вытащил старомодного вида пергамент. – Во-первых, ваша официальная персональная амнистия, Алисия. – Он, сияя, вручил ей документ. – Извините, что так долго. Не обошлось без выкручивания рук на Старой Земле. Особенно из-за «бенгала». Мне кажется, некоторым хотелось, чтобы вы хотя бы его вернули. Но когда Император вручает Орден Знамени Земли за выдающиеся заслуги, очень неловко притянуть получателя ордена к суду за воровство, каким бы оно там крупным ни казалось.

Во-вторых, судебное определение, которое вас всех, как мне кажется, обрадует. – Он посмотрел на стенной громкоговоритель. – Оно касается вас, Мегера. Как вы знаете, имперское законодательство и право никогда не считало искусственный интеллект юридическим лицом в силу того, что он не только искусственный и нестабильный, но и не имеет чувства индивидуальности. Вы, однако, представляете собой особый случай, и суд, не без личного побуждения Императора, признал вас полноправной личностью. Как таковая вы не можете считаться собственностью без нарушения конституционного запрещения рабства.

– Мне все это кажется двусмысленной юридической казуистикой. – В голосе из громкоговорителя звучало подозрение. – А тот, кто подумает, что я рабыня, получит катушку Гауптмана под крышу своего домика.

– Я думаю, что этот аспект тоже учитывается решением суда, – лукаво заметил Бен Белькасем. – Но Флот теперь должен отказаться от прав собственности на вас. Думаю, они не испытают чрезмерного сожаления. Вы принадлежите самой себе, дорогая, и я захватил с собой ваше удостоверение избирателя. – Он блаженно улыбнулся. – Этот аспект как раз вряд ли принимался во внимание судом.

– Вот это здорово! – воскликнула Мегера и вдруг замолкла. Затем, после паузы: – Это значит, я должна буду платить налоги?

– Вам принадлежат все права – и обязанности – гражданина, Мегера, – сказал он приторно-сладким голосом, а динамик на стене с негодованием фыркнул. – И в-третьих, – Бен Белькасем извлек из чемоданчика небольшой кожаный чехольчик, – возможно, самое важное. У меня к вам предложение.

– Предложение? – Алисия посерьезнела.

– Да. Я знаю, дело Уотса оставило в вас горечь от нашей системы правосудия, но я надеюсь, что некоторая часть этой горечи теперь исчезнет.

Он испытующе взглянул ей в глаза, и она медленно кивнула, вспоминая недавние события.

Симус II вызвал ее во Дворец Слайго.

Так она против своей воли оказалась удостоена неслыханной приватной аудиенции. Император предстал перед нею, стоя перед портретом Терренса Мерфи. А когда она уже хотела преклонить перед ним колени, остановил её жестом.

– Я попросил, чтобы Вы приехали сюда, капитан ДеФриз, потому что это то место, где Вы были тем днём, когда я предал свою присягу Вам и Вашей Роте.

– Ваше Величество, я…

– Нет, капитан. – Его поднятая рука заставила её замолчать, и он посмотрел ей прямо в глаза. – Когда-то, во внутреннем дворе недалеко от этой палаты, я заявил Вам и оставшимся в живых десантникам Роты Чарли, что должен вам и вашим мертвым товарищам свое личное спасибо. Это были не просто слова, это была правда, и сверх этого и помимо моего долга Роте Чарли в целом, был мой долг к Вам лично, и к Вашей семье. Не только к Вам, но и Вашему дедушке, и Вашему отцу.

– Но когда барон Юроба и Леди Канарис на аудиенции попросили меня – я позволил себе забыть это. Да, глава государства должен быть в состоянии отбросить всё личное, да, бывают ситуации, когда ради блага всех своих подданных он должен быть безжалостным в исполнении своих обязанностей. Но это никогда не сможет извинить меня за то, что я забыл то, что совершила Рота Чарли, совершила не только для меня, но и для всех моих подданных. Я был должен им правосудие. И я не дал его им, и Вы были правы, отказавшись служить Императору, который опозорил себя, оскорбив забвением погибших за него.