Сергей Чебаненко - «Давай полетим к звездам!»

- Подумаешь, секрет, - Инга надула губки. - Его уже несколько дней каждый вечер показывают по телику!

- Показывают только главный зал управления, - возразил я. - А ЦУП намного больше. Это настоящее чудо техники!

Инга еще больше насупилась. На встречу с Мозжоровым она не попала. Я договорился с бюро пропусков института машиностроения о том, что меня будет сопровождать фотокорреспондент. Но всего за пять минут до нашего отъезда к Мозжорову, Инге лично позвонил сам Аджубеев и распорядился немедленно отбыть на метростройку в Бирюлево - там Хрущев и члены правительства открывали к очередной годовщине революции новую станцию метро.

- В общем, ничего особенного, - сказал я поспешно, чтобы окончательно не испортить настроение моему сокровищу. -Обычный космический центр.

...Перед тем, как начать беседу, Юрий Александрович с настоящим хозяйским гостеприимством накормил меня обедом в институтской столовой.

- А кофе, Мартын Андреевич, давайте выпьем у меня в кабинете, - сказал Мозжоров. - Анна Григорьевна, мой секретарь, готовит его просто замечательно.

Кабинет у Юрия Александровича оказался довольно скромным для человека, который возглавляет всесоюзный институт со штатом примерно десять тысяч работающих. Обычный письменный стол с приставной тумбочкой, на которой в стартовой готовности замерли пять или шесть телефонов, Т-образный стол для совещаний, книжные шкафы, забитые разноформатными и разноцветными томами. В углу кабинета скромно приютились журнальный столик и два мягких кресла.

На правой стене, рядом с рабочим столом, обнаружился портрет улыбающегося Гагарова, одетого в оранжевый полетный скафандр, с непонятной подписью “Гагарин” в углу над рамкой.

“Так, знакомая песня, - мысленно отметил я. - Видения и странности продолжаются!”.

- Давайте здесь расположимся, - Мозжоров кивнул в сторону кресел. - И кофе выпьем, и побеседуем.

Я не возражал. После двухчасовой экскурсии по институтским корпусам подкашивались ноги, и гудело в голове. Поэтому с облегчением опустился в предложенное хозяином кабинета кресло, достал из сумки блокнот и ручку. Мозжоров расположился напротив.

- Вот такое у меня хозяйство, Мартын Андреевич. Большое, сложное, но интересное.

- Да, интересное, - согласился я. - Впечатляет!

На вид Мозжорову около пятидесяти лет. Невысокого роста, щупловатый, седовласый. Необычайно глубокие темные глаза. Крупный с небольшой горбинкой нос. Высокий прямой лоб.

Я заглянул в заготовленные дома вопросы и приступил к работе:

- Юрий Александрович, расскажите немного о себе. Где учились, где работали, как пришли в космонавтику?

- В приказном порядке пришел, - губы Мозжорова сложились в улыбку. - Я учился в Московском авиационном институте. В сорок первом пошел на фронт, был ранен... С тех пор, кстати, плохо слышу левым ухом...

- При разговоре немного поворачиваете голову влево...

- А вы наблюдательны, Мартын Андреевич, - Мозжоров весело фыркнул. - Я уже свыкся, не замечаю... После ранения был зачислен слушателем в военную академию имени Жуковского. Ну, а после окончания войны приказом командования направлен в Германию - изучать немецкое ракетное наследство. Вот так и оказался в ракетной технике, а потом уже - и в космонавтике. Работал на разных должностях, защитил докторскую диссертацию. В шестьдесят первом возглавил институт машиностроения. И вот уже семь лет директорствую...

В кабинет зашла Анна Григорьевна и принесла нам кофе. Юрий Александрович кивком поблагодарил ее, сделал несколько глотков из чашки, явно смакуя напиток, и начал неторопливый рассказ об истории и работе находящегося в его подчинении института. Он рассказал много нового и интересного для моей будущей статьи. Я узнал, например, что космический полет обеспечивает целая сеть наземных пунктов слежения, что ЦУП “ведет” корабли и спутники от самого их запуска с космодрома и до момента посадки на Землю, и многое другое.

Но долго беседовать нам не дали. На рабочем столе Мозжорова пронзительной трелью заголосил телефон. Юрий Александрович поднялся из кресла, стремительно пересек кабинет и поднял трубку:

- Мозжоров слушает... Так...

На его лицо легла печать озабоченности. Видимо, в его огромном институтском хозяйстве что-то случилось.

- Алексей Лукич, - сказал в трубку Мозжоров. - Пусть модель пока постоит на стенде. Я сейчас буду.

Он положил трубку и вернулся к журнальному столику.

- Мартын Андреевич, я вынужден минут на тридцать -сорок оставить вас. У вас есть время? Подождете?