Данияр Каримов - Цикл «Ядовитый Джо»

Паразит обратил лицо вверх.

– Высев, – прошептал черный хмара и попятился к выходу. Владетель застонал. Голос его источал негу. Руки медленно и неуверенно, словно уже не он сам, а кто-то иной, дергающий за невидимые нити, был им хозяином, потянули полу тоги, обнажая брюхо. На животе извивались, переливаясь бесцветными сегментами, червеобразные образования. Каждое, как я понял, было личинкой. Рыжий хмара отчаянно завизжал, пытаясь вжаться в дальний край клетки.

– Помоги! – завопил рыжий. – Помоги же!

Самая крупная личинка с чваканьем оторвалась под своим весом и упала. Из отверстия в брюхе владетеля, образовавшегося после разделения с личинкой, нехотя потекла вязкая белесая жидкость. Ударившись об пол, личинка свернулась, но потом уверенно поползла к клетке с рыжим хмара. Рядом свалилась вторая, третья, посыпались следующие.

– Черт побери! – закричал уже я. – Нельзя поступать с разумными существами так омерзительно.

Владетель продолжал стоять, расставив широко ноги и задрав голову. Он пребывал в трансе. Конечности паразита судорожно подергивались, но не отпускали тогу. Личинки ползли по прутьям, сыпались сверху. Рыжий «пес» катался по клети, я остервенело хлопал по открытым участкам кожи, чувствуя, как под ладонями брызжут, лопаясь, мелкие чудовища, называемые кузнечиком потомством. Воздух густел дурманящим сладковатым запахом переспелой дыни.

– Не дай пиявкам вцепиться, – пролаял рыжий хмара. С предупреждением он припоздал. Одна из личинок вскрыла кожу на запястье и опустила в надрез головной сегмент. Как только ферменты паразита попали в мою кровь, остальные личинки потеряли ко мне интерес, а я потерял интерес к жизни.

Все прежнее теперь казалось несущественным и пепельно серым, а сущее слишком громким и медленным, некомфортно большим и вульгарно ярким. Тело налилось неимоверной тяжестью, став громоздким и податливым, как желе. Очертания окружающих предметов колыхались в чернильном мареве. Кожа, словно облитая кислотой, пузырилась и шипела, открывая мышцы, мягкие ткани, розовые кости. Потом оголенных нервных окончаний коснулось что-то обжигающе холодное, липкие щупальца жадно нащупали бьющиеся в истерике вены, материализовавшийся в сознании мрак лизнул кровь, а потом потянулся, подчиняясь движению тока, к внутренним органам, сердцу и мозгу.

Частица мрака невесомым дымным колечком проникла в черепную коробку, с каждым мигом становясь все более осязаемой, выбрасывая кляксы метастаз. Нечто противное, бесхребетное и источающее ядовитую слизь забралось в голову и копошилось внутри, бесцеремонно перебирая воспоминания и со скукой отбрасывая их в сторону, будто хлам. Оно шевелило моими пальцами и губами, скребло ногтями по камню пола, пряталось за роговицей, чтобы смотреть на мир моими глазами. Я больше не принадлежал себе и, растворяясь в кошмаре, который креп и рос вместе с моим ужасом, закричал.

Вопль, в который я вложил всю душу, вернул в реальность. Она плыла и казалась параллельной, но что-то подсказывало: вот истинная. Плечи вместо головы венчал треснутый глиняный горшок, и пара осколков, выпавших из него, кололи ладони. Во рту чувствовался металлический привкус, а воздух отдавал чем-то прелым и был густым, как слизь, забившая нос и мешавшая дышать.

В ноздре что-то шевелилось, выбираясь наружу. Холодея от омерзения, я нащупал кончик инородного тела и потянул, ощущая, как оно извивается, будто ей не менее противен контакт. Это что-то оказалось личинкой, стремившейся покинуть мое тело в гнойном сгустке белых кровяных телец. Метаболизм хомо оказался для чужого паразита отравой. Червеобразная тварь еще шевелилась, когда я размозжил ее кулаком, привлекая внимание владетеля, замершего у клети с рыжим хмара.

– Любопытно, – прошипел инсектоид и шагнул было ко мне.

– Времени мало, скоро личинка перехватит управление моей нервной системы, – вдруг проскулил рыжий хмара. К его холке прилипла личинка и толчками проникала вглубь. Черный лежал у входа в помещение. Его лапки конвульсивно подергивались.

– Мой хороший, – просюсюкал паразит, остановившись. Тога на нем болталась, как на вешалке. – Потерпи, и боль пройдет. Тебе оказана честь выносить мою малютку.

– Отвратительное зрелище, – подал голос я. – Паразит, уничтожающий создателя.

– Отвратительны здесь только вы, – парировал владетель. – Моя раса существует благодаря собакам. В других существах наши личинки не вызревают в разумные особи. Поэтому мы приручили и разводим наших красавиц. Наша связь неразделима!