Марианна Алферова: Гробницы Немертеи

– Дорогой, а ты купил на мою долю? – спрашивала его плохо реставрированная красотка с очень маленькой гладко выбритой головой. Рассольников направился в игорный зал. Неужели ребятам повезло, и на “19” наконец выпал выигрыш? Но в зале их тоже не оказалось. Атлантида обошел столы, заглянул в бары – безрезультатно. Парочка исчезла. Неужели он упустил их? Но… Вот идиот! Как ему не пришло это в голову с самого начала?! Они поставили все сразу и проигрались тут же, за минуту. Да, они глупцы, но и он хорош…

Платон направился к окошку:

– Месье… эти двое – женщина с золочеными волосами и мужчина… – из-за стеклянной преграды на Платона смотрели два стеклянных шарика. – Я не спрашиваю – они выиграли или проиграли, но лишь – ушли или нет? – Глаза человека за прозрачной преградой еще больше остекленели, хотя казалось-это уже невозможно.

– Я прошу…

Клерк ничего не ответил. Просто коснулся ладонью стекла, и оно сделалось матовым, совершенно непрозрачным, а прорезь исчезла. Разумеется, из своего логова обладатель глаз-шариков прекрасно видел назойливого клиента.

Платон почувствовал неприятную вибрацию под ногами и благоразумно отошел. Поправил цветок “mamillaria blossfeldiana” в петлице. Чувство было такое, будто он только что поговорил с профессором Брусковским. Очень хотелось дать кому-нибудь по зубам.

Никто не знает, сколько в Галактике планет под названием Земля-дубль. Наверняка штук двадцать, не меньше. И каждая из них претендует на то, чтобы быть единственной и неповторимой Второй Землей, если нельзя быть Первородной, Старой прародиной.

Эта Земля-дубль, которую посетил Платон Атлантида, была из самых-самых претендентоспособных. Особенно, если судить по ценам на гостиницы, недвижимость и аренду транспорта. Платон должен был признать, что купить жилье ему здесь не по карману. Пока. Да, именно “пока”, потому что был уверен, что когда-нибудь станет очень богат.

– Вам сообщение! – произнес мелодичный женский голос, который при наличии фантазии можно было принять за живой. Почти живой. Порой это “почти” раздражало.

– Говори! – сквозь сон пробормотал Атлантида.

– Сообщение от Руфуса Пламмера, – продолжал ворковать комп. – Зашифровано.

– Расшифруй… – приказал археолог, зевая.

– Прошу повторить распоряжение. Голос не совпадает по параметрам.

– Расшифруй, дур-ра!

– Узнаю голос, – невозмутимо отвечал комп. “Вот если бы женщины были столь покладисты”, – невольно вздохнул Атлантида. – Итак, зачитываю сообщение: “Вчера днем поступила золотая статуэтка высотой пятнадцать сантиметров от неизвестного. Предположительно – немертейское золото”.

Атлантида очнулся от сладкой полудремы и сел на кровати. Солнце-дубль уже вовсю светило в панорамное окно номера.

– Вес находки?

– Сожалею, но в сообщении не содержится такой информации.

М-да, судя по всему, этим ребятам крупно повезло – даже в главной гробнице не нашлось ни одной завалящей статуэтки. Ну а в храмах… Кстати, были ли храмы на Немертее? Или – нет? Кажется, были. Статуи из камня точно нашли. А вот статуэток из золота или серебра не было. А что, если все сведения по Немертее – вранье? Кто-то ловко прибрал к рукам богатую планету, пустил ложный слух о бедных россыпях, отправил по домам всех искателей приключений, а сейчас ловко гребет золотишко лопатой или, вернее, землесосным роботом и переплавляет в безликие слитки. А эти двое каким-то образом увели у таинственного удачника из-под носа маленькую толику добычи. В рассуждениях Платона много домысленного, но домыслы в космической археологии вполне оправданы. А вот парочку он вчера упустил глупо. Глупо и…

– Пошли сообщение Руфусу: “Буду сегодня” – и зашифруй непременно.

– Команда “непременно” излишняя, – сделал замечание комп.

"Все-таки она баба”, – не без злорадства заметил Атлантида. Однодневка. Как мотылек. Может, потому и такая капризная?

Покинув номер, Платон полностью уничтожит ее память, и ни один черный хакер не сможет восстановить то, что желал утаить черный археолог. Таковы правила. И он был уверен, что гостиничные компы об этом знают. Не могут не знать, коли находятся в сети.

Через полчаса в своем неизменном белом костюме и в белой шляпе с вентилятором Атлантида вышел из отеля. В петлице лиловел бахромчатый цветок “rnamillaria blossfeldiana”. Вентилятор в шляпе тут же стал барахлить, то рычал, как молодой пурпурный бычок с Ройка, то, вместо охлаждения, обдавал голову плевком горячего воздуха. И не мудрено – барахло это клепают на Гее-квадриус, и Атлантиду угораздило там в свое время приобрести двадцать пять таких шляп. Эта была предпоследняя, двадцать четвертая. К тому же довольно громкое хрипение вентилятора портило аристократический имидж, который так старательно создавал профессор космической археологии Платон Рассольников. В мире, где у человека зачастую нет не только родного дома, но даже родной планеты, имидж значил куда больше, чем просто хорошее впечатление. Имидж становился крепостной стеной или хотя бы слабым прикрытием. Безупречная белизна костюма, тоненькая тросточка, шляпа – это некий крошечный мир, который перемещается с человеком с планеты на планету, и под любым солнцем – первым, вторым или сотым – добавляет значения слабому телу и честолюбивой душе. Когда-то в детстве Атлантида увидел на экране компа рекламу недвижимости на Старой Земле – джентльмен в белом костюме, в белой шляпе, с тросточкой в руке и с цветком в петлице. Он рекламировал домик на берегу моря, небрежно опершись на корпус бледно-синего глайдера. И этот рекламный образ со временем стал символом для Платона – символом его стремления поселиться когда-нибудь на Родине Человечества. Какой цветок вставил в петлицу тот рекламный джентльмен – Атлантида уже не помнил. Но для себя он выбрал цветок кактуса, и этот выбор был так же символичен, как выбор костюма и тросточки. Земля-дубль застраивалась в то время, когда антигравитация сделалась делом обыденным. Повсюду над улицами были развешаны ярусами антигравитационные переходы, над домами летали такси-антигравы, и капсулы лифтов сновали вверх и вниз по причудливым обводам небоскребов. Все это создавало иллюзию легкости и вечного парения. А также неустойчивости, пусть не пугающей, но все равно несколько тревожной. Года два или три назад какой-то шутник устроил сбой в работе управляющих антигравитационными устройствами чипов. Сколько было тогда катастроф! Сколько тел испуганно приникло к Земле, пусть не подлинной а дублированной, но Земле, словно умоляя о защите. Защите, которая была уже не нужна. Но прошло несколько часов, и лифты вновь заскользили по направляющим рельсам, и снова понеслись над домами такси-антигравы. Садясь в такси, Платон вспомнил эту историю, и ему стало не по себе.