Натали Хеннеберг - Язва

— Ну, — сказал он, — говорите.

Тот, по-прежнему стоя в позе плененного леопарда, воскликнул:

— Вы, что же, не знаете, что Земля завоевана и покорена Ночными?!

— Да, я слыхал об этом, потому что присутствовал на вашем процессе.

— Вы даже приговорили меня — но ведь это такая ерунда…

— У меня и у судей были на то причины. Сигма дала вам возможность защищаться, не так ли? Вам это не удалось. Тем не менее, подумав как следует, я предоставляю вам еще одну возможность объясниться. Слушайте меня внимательно: дело в том, что официально мы, жители Арктура, ничего не знаем о теперешней Земле: ни о черном знамени, которое развевается над ней, ни о Ночных. Об этом ходит много сплетен. Так что это — их отличие или уничижительная кличка? Действительно ли они силы ада или просто психопаты?

В самом деле, примерно от двадцати до тридцати лет назад неизвестная эпидемия, ужасная эпидемия — средство от нее не найдено до сих пор — которую мы называем «Язва », «земная болезнь », «великая смерть », обрушилась на планету-мать и продолжает разрушать ее. Во избежание заражения все межпланетные отношения были прерваны, а Солнечная система — подвергнута постоянному карантину. Наши дипломатические миссии не проходят дальше пояса астероидов. Создается впечатление, что эта болезнь имеет и физические симптомы. Время от времени до нас доходят фотографии, ужасные и богохульственные микрофильмы, в которых встречаются самые разные виды насилия — их тотчас уничтожают. Те редкие корабли, которые курсируют в районе созвездий Центавра и Стрельца, подвергаются драконовским мерам карантина. Время от времени нескольким кораблям с эмигрантами удается ускользнуть…

И вот именно на эти слабые связи с Землей вы и напали под предлогом, что эти корабли перевозят неприятеля. Так вот, по законам свободных звезд, космический разбой — это единственное преступление, за которое нет пощады. Слабый от природы, человек, заброшенный в бесконечность, не может внедрять там законы волчьей стаи. А вы были тем самым волком, который нападает на путешественников! На это обвинение вы ответите: «Но ведь речь идет о Ночных!» — и будете думать, что этим все сказано. Но на корабль не нападают просто потому, что он перевозит, например, матютинов из созвездия Крыла или сумеречников из созвездия Лиры! Это было бы точно таким же нарушением.

— А, так вы думаете, что?..

— Все формы жизни имеют право на существование в гиперпространстве. Все, независимо от того, будет ли их структура основанной на кремнеземе, газообразной или протеиновой; все, если они пробудились к жизни, сохранили ее, развили и увековечили: это и есть три принципа созидания…

— А, так вы верите?..

— Здесь я задаю вопросы. Я вас спросил. Отвечайте. Что же представляют из себя эти самые Ночные, к которым вы так неравнодушны?

Голос, доносящийся из-под маски, неожиданно стал резким и насмешливым. Узник уловил это. Веки его медленно опустились. Казалось, он опять погрузился в собственный сумрачный мир. Он не двигался, но в то же время создавалось впечатление, что он где-то далеко отсюда… Наконец он произнес:

— Адмирал-префект, следует заметить, что это последняя ночь в моей жизни. Вы приговорили меня к смерти по вашим законам, но не по моим. Но, насколько я понимаю, никакой свод законов не дает вам права мешать мне спать. Спокойной ночи, адмирал.

Великому повелителю космоса понравилась реакция узника.

Ингмар Кэррол пришел к власти не только потому, что был тонким стратегом и хорошо знал космос. Чрезмерная утонченность и закат благородной сигмийской расы при общем закате цивилизации во многом способствовали его возвышению, но он должен был благодарить за это и свою невероятную выдержку, и работоспособность, и свою дерзость перед лицом судьбы. В какой-то момент он увидел в этом молодом человеке свои собственные черты, как в зеркале; в мальчишке, который говорил о своей смерти сдержанно и с улыбкой.

Машинально продолжая наблюдать за узником, Кэррол вынул футляр из космического хрусталя, в котором поблескивали тонкие черные палочки «схрауи» — легкого венерианского наркотика, весьма популярного на Сигме. Он протянул одну из них осужденному. Магнитные оковы мешали узнику, и адмирал сам зажег и поднес тонкую сигарку к его губам. Несколько минут молодой человек с наслаждением вдыхал дым, не говоря ни слова.

— Последняя сигарета приговоренного к смерти, — произнес он наконец. — Это ведь земное выражение, не так ли? Я всегда задавал себе вопрос, какой вкус может быть у этих сигарет. Что ж, ничего особенного. Но это весьма любезно с вашей стороны.