Стивен Дональдсон: Запретное знание

Тем не менее, ее разум остановил его, когда она сказала:

– Никаких тяжелых m .

Морально, гораздо больше чем физически, Морн Хайланд была измучена до мозга костей. В данных обстоятельствах лучше всего было бы сказать о ней, что она наполовину обезумела от насилия и прыжковой болезни, от ужаса, порожденного манипуляциями Ангуса с ее шизо-имплантатом. В течение недель, проведенных с ним, она проделывала и испытывала такое, что переполняло бы ее сны бесконечной чередой кошмаров, если бы у нее оставались силы видеть сны. И несмотря ни на что, она спасла ему жизнь. Судя по всему, она была покорена своей отчаянной слабостью, такой, которая заставляет жертв террористов влюбляться в них.

Но выводы были преждевременны. Она не была влюблена; она совершила сделку. Цена заключалась в том, что она оказалась здесь , на борту судна Ника, отданная на его милость и немилость. Компенсацией было то, что управление ее шизо-имплантатом находился в ее кармане.

Спасение Ангуса, вероятно, было единственное хладнокровно выполненное безумное деяние за ее относительно небольшую жизнь.

Но если она потеряет разум, то будет оставаться наполовину безумной. Никто совершенно безумный не смог бы пройти сквозь все это и осмелиться возражать Нику Саккорсо.

– Пожалуйста. Никакого тяжелого m . Во всяком случае, без предупреждения.

Может быть, она и была загнана в угол, но не сдавалась.

Ее игра удалась. Он остановился и странно посмотрел на нее. Она видела, что он в чем-то подозревает ее. Он хотел ее. Но кроме того, он хотел знать, что происходит. И ему нужно было поскорее убраться с кораблем со Станции.

– В чем дело? – резко спросил он. – Ты больна или что?

– Я слишком слаба. Он… – Она заставила себя пожать плечами, чтобы не упоминать имени Ангуса. – Мне нужно время для отдыха.

Затем она заставила себя изгнать все мысли из разума, как частенько проделывала с Ангусом, чтобы отвращение к любому физическому контакту с мужчинами не позволило ей проделать нечто дурацкое – к примеру, пнуть Ника в пах, пока он обнимает ее.

Он привык к женщинам, которые падают замертво от восторга, едва он прикасается к ним. Он не был бы доволен, узнав правду о том, что она чувствует по отношению к нему.

Он не был бы доволен, узнав всю правду о том, почему она боится сильного m .

Дело заключалось в том, что именно прыжковая болезнь делала ее действительно безнадежно безумной. Именно это породило уничтожение «Повелителя звезд», попытку полного уничтожения, несмотря на то, что капитаном «Повелителя звезд» был ее отец, а большая часть команды – ее семьей; несмотря на то, что «Повелитель звезд» был крейсером ПОДК, наблюдавшим резню, учиненную Ангусом Фермопилом в лагере старателей.

Щелебоязнь являлась достаточным оправданием для того, чтобы Ангус поместил в ее мозг шизо-имплантат – с пультом управления, который в настоящий момент был в ее руках. И этот пульт управления был ее единственной тайной; ее единственной защитой, после того как она поднялась на борт «Каприза капитана». Она была готова убить всякого, кто попытается отобрать у нее эту коробочку.

Для того чтобы развеять его подозрения, она была готова сообщить Нику о «Повелителе звезд» все, что он хотел бы знать, хотя весь корабль был совершенно засекречен, а Морн была полицейским. В качестве последней соломинки она могла рассказать ему, каким образом погиб «Повелитель звезд».

Но она никогда не расскажет ему, что Ангус вживил ей шизо-имплантат – а затем отдал ей пульт управления.

Никогда .

Она была полицейским; в этом заключалась основная проблема. Она была полицейским, и «недозволенное использование» шизо-имплантата было само по себе худшим из преступлений, которое она могла совершить, короче – предательством. Тот факт, что она помогала Ангусу Фермопилу прятать управление ее шизо-имплантатом, лишь усугублял ее преступление. Она посвятила свою жизнь битве с такими, как он и Ник Саккорсо, сражению со злом вроде пиратства и недозволенного использования шизо-имплантатов.

Но она знала, что может сделать с ней пульт управления. Ангус обучил ее, довольно жестоко, но все же выучил. Это важнее, чем ее присяга полицейского ОДК, более ценное, чем ее честь. Она не могла прекратить пользоваться им.

И предпочитая не открывать свою тайну, она сделала все, что было в ее силах, чтобы не реагировать, когда Ник поцеловал ее.

К счастью, уловка сработала. Ему нужно было заниматься более насущными проблемами. И к тому же сама мысль, что Ангус довел ее до края отчаяния и боли, была вполне допустимой. Ник внезапно отпустил ее и резко повернулся.