Майкл Муркок - Багряная игра

- Вот лаборатория Зелински.

- Он у себя?

Вместо ответа Морден повернул ручку и вошел. Зелински поднял глаза, заморгал, когда следом за Морденом вошел Аскийоль.

- Что за честь…- начал он полуиронически.

- Профессор, Лорд Морден сообщил мне, что вы пришли к новым выводам?

- Да, верно, верно. Речь идет об этой женщине, Мери Роффрей. Теперь она не только разумна, она - как бы выразиться… сверхразумна! На Росе что-то произошло с ее сознанием, изменилась сама его природа. Сейчас оно весьма отличается от сознания любого человека, кроме, может быть…

- Меня? - Аскийоль почувствовал вдруг непривычное волнение.- Значит ли это, что она похожа на меня - такого, каким вы меня видите?

Зелински покачал головой:

- Она выглядит совершенно нормальной во всех отношениях, пока не начинаешь анализировать структуру ее мозга. Эта женщина - как раз то, что нам нужно.

И опять Аскийоль задумался о составной картинке-мозаике. Была ли эта женщина той частью, которой так не хватало его сущности? Не воздействовали ли Родоначальники на ее мозг специально, с целью превратить ее в то, чем она стала,- в потенциальное оружие? Он мог только гадать.

Зелински сказал:

- Нападение чужаков на нее вообще не повлияло, да и вызывающие безумие галлюцинации на Росе сами по себе не привели бы к такому результату. Нечто или некто действительно манипулировало ее мозгом. Равновесие его предельно хрупко - с подобным мне никогда не доводилось сталкиваться.

- Что вы имеете в виду? - спросил Аскийоль.

- Ее мозг может находиться лишь в двух состояниях - либо полного безумия, либо невероятного разума,- Зелински помрачнел.- Не хотел бы я оказаться на ее месте. Мы только что направили ее к О'Хара на ускоренный курс обучения. Но участие в Игре может необратимо разрушить ее сознание, сбить равновесие раз и навсегда.

- Вы хотите сказать, что она может стать совершенно безумной?

- Да.

Аскийоль задумался.

- Мы должны использовать ее,- сказал он наконец.- Слишком высока ставка.

- Муж Мери, Роффрей, возражает против этой идеи, но сама она, кажется, с радостью принимает ее.

- От него одни неприятности, от этого Роффрея,- вмешался Морден.

- От него и в этом деле будут неприятности?

- Он выглядит смирившимся, что ему несвойственно. Участие в Игре, по-видимому, изменило его. Неудивительно…

- Я должен повидаться с ней,- перебил его Аскийоль, давая понять, что разговор окончен, и повернулся к выходу.

До чего же долгим был переход к Игровому залу! Теперь Аскийолю не терпелось увидеть Мери, не терпелось отчаянно. Он почти бежал.

С тех пор как он и Ринарк отправились на Призрак, их с Мери пути, пусть косвенно, пересекались. Аскийоль никогда не встречался с ней, и все же именно она предоставила Ринарку массу информации, без которой им никогда бы не добраться до Родоначальников. Кем она была - просто марионеткой Родоначальников, которой те воспользовались для помощи его расе, или чем-то большим, чем марионетка?

По-видимому, она не находится в непосредственном контакте с мультиверсумом, и все же именно она должна быть недостающим фрагментом в его мозаике. Ее дар позволил отразить атаку чужаков; сам он подобным даром не обладал. Кое-что его с ней связывало, кое-что разделяло. Дело обстояло так, что каждый из них олицетворял определенные способности, которые мог бы развить в себе Человек. У нее было что-то, чего не было у него, у него - что-то отсутствующее у нее. Насколько же они похожи?

Вероятно, он выяснит это в ближайшие минуты.

Аскийоль мысленно перебирал имеющуюся информацию. В "бешеном раунде" Игры чужаки были сбиты с толку, и главную роль здесь сыграло сознание Мери: она как бы дирижировала остальными. Все они побывали на Росе и, вероятно, поэтому оказались куда более приспособленными к бою с чужаками, чем любой другой из людей. Следовательно, помимо Мери к Игре надо подключить и тройку остальных.

Но главным в сознании Аскийоля были недавние слова Зелински.

Напряжение последнего раунда либо сделает сознание Мери более совершенным, либо непоправимо разрушит его.

Аскийоль знал, как ему следовало бы поступить, но принять решение было совсем не легко. И пока он размышлял так, исходивший от него свет казался более приглушенным, холодным и менее переменчивым. Лишь раз испытывал он прежде столь глубокую печаль и не думал тогда, что ее суждено изведать вновь.

Не исключено, что он, в сущности, должен обречь на смерть женщину - и лишить себя дара, которым та обладает. Дара, который есть часть его, Аскийоля,- в той же степени, как и ее.