Эдвин Табб: Наёмник

— По крайней мере, они не плюются.

— Ты можешь быть в этом уверена, кузина?

Он дразнил ее, как и всегда, как в детстве, когда они играли вместе в дворцовых садах. Тогда же она поняла, что показывать свой гнев было бы большой ошибкой. Он получал удовольствие от ее бессильной ярости.

Она спокойно ответила:

— Ты садист, Монтарг. Но я не доставлю тебе удовольствия.

— Говоришь, садист, кузина?

— Садист, — повторила она, — и даже хуже, трус. Ты наблюдаешь, как умирают другие, и получаешь удовольствие от их боли. Если бы тебя действительно увлекало таинственное обаяние битвы, почему бы тебе не выйти на арену и не испытать свои силы? Может ли быть, что тебе просто не хочется испытать свое мужество?

Он не показал своей досады.

— В отличие от тебя, мой пол вне подозрений. И ты продолжаешь не понимать цели этих игр так же, как упрямо не соглашаешься с тем, что они касаются благосостояния Дрейдеи. У тебя скудный ум, кузина, но этого и следовало ожидать. Ничтожный ум в ничтожном теле. Быть может, хороший любовник мог бы тебя чему-нибудь научить. Тебе следовало бы попытаться найти такого. — Он помолчал, затем добавил с намеренной жестокостью: — Я уверен, что ты найдешь кого-нибудь, кто разделит с тобой ложе, если хорошенько постараешься. Может быть, калеку или слепого.

Как всегда, он одержал победу. Почувствовав резь в глазах, она отвернулась от его улыбающейся физиономии.

Толпа взревела. Один из бойцов прижимал к груди руку, из которой текла кровь. Монтаргов прихвостень Белев заворчал от досады:

— Этот дурень должен быть повнимательнее. И все они очень долго канителятся.

— Так поторопи их, — лениво заметил Монтарг.

Белев усмехнулся и исчез. И вслед за его приказом раздался резкий звук трубы, властный, требовательный. Внизу на арене бойцы услышали его и зашевелились более оживленно, обложили крелла сетями и трезубцами, подвергая себя смертельному риску, заставляя хищника отступить, так, чтобы другие смогли вытащить тело павшего бойца и унести его прочь, для чего несколько ловких мальчишек бросились на покрытый пятнами песок, быстро впитывающий кровь, скрывающий ее под своими золотистыми крупинками.

В относительной прохладе и полумраке раздевалки звук раздался ясно и угрожающе. Санитар усмехнулся:

— Они там не желают ждать. Уверен, что это дело рук Монтарга. За свои деньги он желает получить максимум удовольствия. Удивительно, что он еще не заставил нас построить настоящий конвейер.

Сейдуа бросил на него сердитый взгляд; подобный похоронный юмор был сейчас неуместен. Он быстро посмотрел на ожидавших своей очереди бойцов; некоторые в ответ пожали плечами и натянуто улыбнулись, другие рассмеялись с показной храбростью.

Дюмарест никак не отреагировал.

Он сидел на скамье, расслабившись, с полузакрытыми глазами, и дышал в глубоком, регулярном ритме. Его грудная клетка вздымалась, мышцы играли под бледной кожей. Многим могло показаться, что он дремлет, но управляющий не обманывался на его счет. Этот мужчина готовился к битве, словно сжатая пружина, готовая распрямиться, — он видел перед собой человека, готового бороться из-за денег и принимающего неизбежность увечья или смерти в случае поражения.

Сейдуа, прихрамывая, подошел к нему:

— Ты следующий.

— Пора?

— Скоро, — ответил управляющий, приземистый человек с большим шрамом на щеке и множеством борозд на обнаженном торсе. Крупные капли пота блестели в его раздвоенной бороде. Он отступил в сторону, чтобы пропустить мужчин с носилками, и выругался, взглянув на то, что там лежало:

— Дурак. Говорил же ему следить за ногами. Крелл наносит удар вперед, а не назад. Следи за клювом и ногами, говорил я ему. Вы все слышали. Почему же этот несчастный дурак не слушал?

Дюмарест поднялся и потянулся:

— Может быть, он забыл?

— Забыл! — Управляющий сплюнул. — На арене вы забываете только один раз. Он должен был это помнить. Он заявил мне, что боролся и раньше, и обещал, что устроит хорошее представление. У ребенка и то лучше бы вышло. — Он настороженно прислушался к крикам толпы. — Послушай-ка. Они разъяряются. Они заплатили за хороший бой, резкие, четкие действия, а не за несколько самоубийств. Ты думаешь, мне нравится, когда с арены приносят мертвеца? А таких уже пятеро, трое умирают со смертельными ранами, а четверо никогда не станут здоровыми. И ни одного крелла взамен.

— А вы бы хотели увидеть, как одна из этих тварей упадет на песок?