Джеймс Блиш - Метаморфоза

— Капитан, в этом есть своеобразная бесстрастная логика, — сказал Спок. — Чистый прагматизм. По этим словам я бы сделал вывод, что она никогда не поймет нашу точку зрения.

— Возможно, Компаньон, постарайтесь понять. В природе нашего вида быть свободными, в то время как в вашей природе оставаться здесь. Мы прекратим существование в неволе.

— Ваши тела прекратили свое странное разрушение. Вы будете продолжаться без конца. У вас будет пища. Вам ничто не будет угрожать. Вы будете продолжаться — значит, Человек будет продолжаться тоже. Это необходимо.

— Капитан, — сказал Спок. — Нам предоставляется прекрасная возможность расширить наши познания. Спросите ее о природе ее происхождения.

— Мистер Спок, это не классная комната. Я пытаюсь вытащить нас отсюда…

— Такая возможность, скорее всего, больше никогда не предоставится. Она могла бы рассказать нам так много…

— Мистер Спок, замолчите. Компаньон, ясно, что вы не понимаете нас. Это потому, что вы существо не нашего вида. Поверьте мне, мы не лжем. То, что вы предлагаете нам, — это не продолжение. Это небытие. Мы прекратим существовать. Даже Человек прекратит существовать.

— Ваши импульсы нелогичны. Общение бесполезно. Человек должен существовать. Поэтому и вы будете существовать. Это необходимо.

Голос замолк. Компаньон медленно стал бледнеть и в конце концов совсем исчез.

Кирк опустил плечи и вернулся в дом, за ним шел Спок. Кочрейн вошел за ними следом.

— Капитан, почему вы сделали свой транслятор с женской голосовой коробкой?

— Мы этого не делали, — сказал Кирк.

— Но я слышал

— Мужское и женское начало — это универсальная основа всего и в космосе, Кочрейн. И Компаньон, без сомнения, женщина.

— Я не понимаю.

— Вы не понимаете? — спросил Мак-Кой. — Это и слепому ясно. Кочрейн, вы не просто любимец. И вы не животное, которое держат в клетке. Вы — возлюбленный.

— Я — что?

— Разве это не очевидно? — спросил Кирк. — Все, что она делает, она делает для вас. Снабжает вас всем, кормит вас, укрывает, одевает. Наконец, приводит к вам собеседников, когда вы одиноки.

— Ее отношение, когда она приближается к вам, совершенно отлично от контактов с нами, — добавил Спок. — Это проявляется во всем. Хотя я не совсем понимаю ее чувства, они, очевидно, существуют. Компаньон любит вас.

Кочрейн уставился на них:

— Это смешно!

— Вовсе нет, — сказал Кирк. — Мы видели подобные ситуации.

— Но после ста пятидесяти лет…

— Что происходит, когда вы общаетесь с ней? — спросил Спок.

— Ну, мы… вроде как она сливается с моим сознанием.

— Конечно. В этом нет ничего шокирующего. Просто символический союз двух сознаний.

— Это возмутительно. Вы понимаете, что вы говорите? Вы не можете… Но все эти годы… впускать нечто… настолько чуждое… в свое сознание, свои чувства, — внезапно Кочрейн пришел в ярость. — Она провела меня! Это своего рода эмоциональный вампир! Она была во мне!

— Вам же это не повредило? — спросил Кирк.

— Повредило? Какое это имеет отношение к этому? Вы можете быть женаты на женщине, которую вы любите, в течение пятидесяти лет, и все же в глубине души вы сохраняете неприкосновенные уголки. Но эта… эта тварь кормилась мной!..

— Любопытный подход, — сказал Спок. — Типичный для вашего времени, я бы сказал, когда человечество имело меньше контактов с другими живыми формами, чем сейчас.

— И вы сидите здесь спокойно, анализируя подобные гадости, — взорвался Кочрейн, — Что вы за люди?

— В этом нет никакой гадости, Кочрейн, — сказал Мак-Кой. — Это просто еще одни жизненная форма. К таким вещам постепенно привыкаешь.

— Меня от вас наизнанку выворачивает. Вы ничем не лучше ее.

— Я не понимаю вашу высокоэмоциональную реакцию, — сказал Спок. — Ваше общение с Компаньоном было на протяжении ста пятидесяти лет эмоционально удовлетворительным, практичным и совершенно безвредным. Оно, возможно, было даже весьма полезным.

Кочрейн свирепо уставился на него.

— Так вот как выглядят будущие люди, у которых нет ни малейшего представления о приличиях или морали. Что ж, возможно, я на сто пятьдесят лет отстал от жизни, но я не собираюсь быть фуражом для чего-то нечеловеческого — ужасного, — задыхаясь, он повернулся на каблуках и вышел.

— Весьма узкий взгляд, — сказал Спок.

— Доктор! — прозвучал слабый голос Нэнси Хедфорд. — Доктор!

Мак-Кой поспешил к ней, за ним последовал Кирк.

— Я здесь, мисс Хедфорд.

Она выдавила слабую горькую улыбку.