Натали Хеннеберг: У слепого пилота

– Вчера ты заставила меня убить человека.

– Что такое человек? Я пою тебе о безднах, об убаюкивающих волнах, о черных глубинах и мерцающем свете, об океане – прародителе всего живого, а ты говоришь о смерти какого-то матроса. Этот ничтожный получил по заслугам: он поймал меня и запер в ящик, и он вернулся бы сюда, чтобы разлучить нас с тобой!

– Разлучить нас… – прошептал Норт. – Разве такое возможно?

– Нет, никогда, если ты пойдешь за мной.

Мелодия нарастала, стала пронзительной. Словно стрела, вонзившаяся в грудь, словно мост, перекинутый через безбрежный океан. Все, что скрывалось в подсознании, вырвавшись, устремилось навстречу этим звукам. Раскрылась пучина, водоворот, полный мерцающего тумана и искрящихся огней…

Норта закружило и понесло.

…Как странно узнавать здесь, за пределами человеческих представлений о времени и пространстве, звезды и созвездия, которые видел когда-то своими глазами – вот лучится холодным светом Полярная звезда, вот рассыпанные жемчужины Пояса Ориона… А он парит один в бездонном мраке, без корабля, без скафандра – как чудесно!.. Нити света оплели его сетью и покачивают в пустоте, или у него выросли крылья? Чердак, населенный калеками дом в радиоактивном квартале, Земля… Как все это до смешного далеко сейчас! Среди звезд он разглядел светящийся изгиб Дракона. Пересек бездну, полную мерцающих темных огней – Волосы Вероники, оцарапал руку о сияющий голубой сапфир – Вегу в созвездии Лиры… Нет, он не был один – живая музыка окутывала его и несла все дальше и дальше. Мелодия складывалась в слова.

– Ты думал, что познал бесконечность? – пела она. – Жалкие создания, вы считаете себя всеведущими и всесильными. Вы построили грубые машины, которые нарушают гармонию звезд, а потом вспыхивают и падают, сгорая, и с ними сгорают хрупкие души людей… Иди за мной, я покажу тебе, что видим и знаем мы во мраке, в глубинах океана – ведь снизу можно увидеть то же, что наверху…

Созвездия стремительно надвигались – и музыка звучала все громче. Норт смотрел во все глаза на то, чего ни один пилот никогда не увидел бы и на самом лучшем стереоэкране: словно россыпи рубинов и изумрудов множество разноцветных солнц, спирали созвездий, подобные огненным змеям… Дождь метеоритов пронизывал неподвижные скопления звезд. Сверхновые неслись ему навстречу, взрываясь, разлетаясь на мельчайшие осколки, пляшущие в звездных вихрях, гиганты и карлики низвергались огненным водопадом. Пространство и время стали пылающим кратером вулкана.

– Выше! Быстрей! – пел голос.

Это было уже не просто головокружение, не просто пьянящий полет. Норт словно сбросил свое тело, растворился, смешался со звездной пылью, сам стал песчинкой, затерянной в бесконечности…

– Выше! Быстрей!

Когда же он ощутил это? Быть может, в этот самый миг оттуда, из-за звездных аркад, из бездны, из таких глубин, о каких и помыслить не может человек, повеяло на него ледяным дыханием и он почувствовал, как его сковывает ужас. Нет, нечто большее, чем ужас. Он провалился на самое дно пучины, он преодолел бесконечность – и там кончился полет. Там начиналась пустота, небытие. Норт лежал на дне глубокого колодца, в кромешной тьме и ощущал вкус крови во рту. Стены колодца то и дело содрогались от ритмичных ударов. Он попытался подняться и почувствовал, что опирается руками на шероховатую деревянную поверхность. Детский голос звал его откуда-то издалека:

– Норт! Норт! Ты что, не слышишь? Открой дверь! Открой же!

Норт медленно приходил в себя. Его трясла дрожь, он был так слаб, будто вся кровь только что вышла из него. На миг Норту показалось, что его корабль снова потерпел крушение в Плеядах. Приподнявшись на локтях, он пополз к выходу. Ему еще хватило сил, чтобы отодвинуть засов и толкнуть дверь, и тут же, на пороге, он потерял сознание.

– Понимаете, это были такие путешествия… – Джеки поднял голову и посмотрел на сидевших перед ним офицеров Департамента космической полиции. Они оказались совсем не злыми. Дали ему сэндвич и теплый плед. Но разве эти люди смогут понять?

– Я и не знал, что Норту было так плохо, – продолжал он. – Я-то никогда не путешествовал, раз только был у моря. А Норт… С тех пор как он ослеп, он всегда казался таким спокойным! Я думал, он теперь стал, как я. Мне всегда было хорошо возле него, и никуда не тянуло. Чтобы походить на него, я даже иногда завязывал глаза, мне было интересно, как можно воспринимать мир только в звуках. Правда, уборщица и ночной сторож (не робот, а настоящий сторож) не раз говорили нам: не годится так жить двум парням. Но ведь Норт слепой, а я калека. Кому мы нужны?