Билл Болдуин - Отчаянные

Последняя проверка приборов. Форсаж — включен; радиокомпасы — включены; огни индикаторов на панели — вроде все в норме. Остальные три корабля моего квада выстроились за мной в линию: каждый следующий занял место позади и чуть левее впереди идущего. Весь мой экипаж должен уже занять свои места…

— Всем пристегнуться! — скомандовал я. — Всем пристегнуться!..

Так, альтиметры — норма… индикаторы — норма… тягу генераторов ограничить ста тридцати девятью… гравитормоза — заблокированы. Я медленно убирал тягу, и корабль опускался все ниже. Где-то далеко по правому борту вырос и заскользил мимо моих гиперэкранов лес портовых кранов, сменившихся округлыми башнями, потемневшими шарами и лабиринтом высоких сооружений, освещенных последними лучами заходящего Гадора. В трех тысячах иралов по левому борту из темноты возник город потемневших складов и верфей — как пустых, так и занятых самыми разнообразными судами.

До поверхности оставалась всего какая-то сотня иралов: расстояние, отделяющее рулевых от пешеходов. Я осторожно манипулировал рулевыми двигателями, сосредоточившись на высвеченных посадочными огнями волнах. Направление глиссады… скорость снижения… горизонтальная скорость… угол атаки… Все не идеально, но для такой высоты сойдет, особенно когда за рулем не автомат, а живой человек. Я чуть добавил тяги — нам не помешали бы три-четыре лишних кленета в метацикл, — потом снова подправил курс. Нос чуть повернулся против ветра, а палуба чуть накренилась, когда я компенсировал снос. Чуть задрать нос… Примерившись к интервалам между» волнами, я придержал корабль, а потом мягко опустил его. За кормой взметнулись фонтаны возмущенной воды, опали, когда мы проскочили между двумя волнами, и снова взметнулись с новой волной. Наши понтоны почти коснулись поверхности воды. Мы проскользнули через еще два водяных гребня, прежде чем я осторожно нажал на педаль гравитормозов, послав вперед длинный поток гравитонов, разгладивших волны и замедливших бег корабля. А еще через несколько тиков мы уже остановились, мягко покачиваясь на волнах Большого Порта, пока я переключался с искусственной гравитации на естественную (как всегда, едва не расставшись при этом с содержимым своего желудка) и перестраивал органы управления для рулежки. Облака над верхними гиперэкранами расступились, и звездный небосвод отражался в воде, переливаясь самыми причудливыми цветами. После долгих лет разлуки я снова вернулся на Аталанту — и, возможно, к той женщине средних лет, с длинными каштановыми волосами, которую за все эти годы так и не смог позабыть. Впрочем, думать о ней сейчас было совсем уже не время, так что я сосредоточился на управлении кораблем.

Стоило нам свернуть с посадочной полосы, как на моем дисплее снова возникло встревоженное лицо диспетчера.

— Портовая диспетчерская вызывает все суда конвоя АРТ-девятнадцать!.. Портовая диспетчерская вызывает все суда конвоя АРТ-девятнадцать! — произнесла она. — Срочно рассредоточиться; повторяю: срочно рассредоточиться. Возможен неприятельский налет.

— Красному кваду рассредоточиться! — немедленно приказал я. Почему-то новость эта меня не удивила. Жукиды накрыли нас тепленькими! С органами управления, переключенными в режим рулежки, нашим «Звездным Огням» требовалось слишком много времени, чтобы набрать энергию для быстрого взлета, тем более для ведения боя. Не успел я договорить приказ, а красный четыре уже резко отвернул влево, за ним красный три и, наконец, красный два. В моих левых гиперэкранах показался синий рулежный огонь. Я продолжал поворот до тех пор, пока три синих огонька на моем навигационном дисплее не слились в один, а мой корабль не нацелился носом на ведущий к гравибассейну канал. Дальше корабль двигался сам, повинуясь дистанционному управлению невидимого мне диспетчера. Встав из-за штурвала, я повернулся назад и вгляделся в темноту, где в какой-то тысяче иралов за нами неслась по полосе, вздымая фонтаны пены и брызг, четверка «Звездных Огней» Синего квада.

Ко времени, когда доложил о своем приземлении Желтый квад, я уже видел… нет, скорее ощущал большое отверстие в возвышавшемся перед нами береговом утесе — в том месте, где отражение неба в воде обрывалось чернотой. Мой рулежный маяк вел корабль именно туда.

— Причальной и швартовой командам занять места! — скомандовал я в микрофон. Спустя пару тиков в обшивке понтонов откинулись люки и из них полезли на палубу матросы в защитных башмаках, зюйдвестках и специальных изолирующих рукавицах. Не теряя ни тика, они поспешили по мокрой, почти не освещенной обшивке открывать линзы оптических клюзов.