Она ухмыльнулась, словно готова была вот-вот рассмеяться.
— В таком случае, если это доставит удовольствие господину, вещь желает, чтобы господин купил ее, мой господин.
Мтепик был абсолютно уверен, что она сказала совсем не это, но, во всяком случае, это означало согласие. Он не потрудился скрыть вздох облегчения.
Несколько часов спустя, на обеде в честь появления Зрины на «9743», когда ее заверили, что она больше никогда не вернется на Тогмарч, она с помощью другого переводчика объяснила:
— Я с самого начала собиралась согласиться, но переводчик не хотел, чтобы я знала, что меня просят об этом. Считалось, что у меня не должно быть своего мнения, не должно быть желаний. Когда я поняла, что он в действительности не переводит мои слова, я, разумеется, сказала «да» — было так приятно, что тебя спрашивают. Прошу прощения у Мтепика за то, что заставила его так долго сидеть в этом неудобном ящике. — И она снова одарила его своей непостижимой улыбкой.
На корабле прошло два года, в остальном мире — одиннадцать. Они направлялись в Солнечную систему, пропустив несколько совещаний, так как на Тогмарче взяли на борт груз под названием B-Hy-9743-R56, цена которого, как предполагалось, подскочит именно в момент их прибытия к Солнцу. Зрина бегло говорила на языке астронавтов, она уже неплохо разбиралась в теории групп и колец и оказалась более сообразительной, чем свидетельствовали тесты. Днем раньше Мтепику исполнилось восемьдесят пять, и Зрина была разочарована: в этом году никто не захотел организовать для него вечеринку (в прошлый раз она смогла уговорить только двоих), так что она устроила праздник только для него и для себя.
Зрина научилась находить приятное в том, как хрупкое тело Мтепика прижималось к ней в спальном мешке; кожа старика была такой мягкой и сухой, что на ощупь он походил на бумажный пакет с цыплячьими косточками. В то же время ей нравилось делать ему приятное, когда он хотел лечь в постель. Когда он умрет, думала девушка, ей будет не хватать его общества. Однако он мог протянуть еще долго — многие астронавты доживали до ста десяти лет.
В редких случаях, когда Мтепику требовалось нечто напоминающее секс, он осторожно будил Зрину и очень вежливо выражал свою просьбу. Она понимала его: он решил заставить ее забыть о том, что она — рабыня. Но Зрина верила в правила, она не хотела становиться свободной, прежде чем ее освободят. Тем не менее ей очень нравилось, что ей приказывают вести себя как свободной, — ирония ситуации смешила ее. Они часто добродушно спорили об этом — Мтепик хотел знать, что она думает, а Зрина пыталась говорить ему только то, что он хотел слышать, и они оба получали удовольствие, потерпев неудачу.
Она сомневалась, сможет ли когда-нибудь полюбить, но знала, что если это случится, то ей не встретятся неудобства, новая привязанность не вытеснит из ее сердца любовь к Мтепику.
Когда его узловатые от старости пальцы начали гладить ее обнаженную спину, она повернулась к нему, чтобы он смог коснуться ее там, где пожелает. Но старик приложил палец к ее губам и выдохнул прямо в ухо:
— Пойдем со мной.
Он выскользнул из спального мешка и подплыл к своей одежде. В помещении было довольно темно — горел только ночник. Девушка тоже выбралась наружу вслед за Мтепиком. Он, как всегда, улыбнулся, увидев ее, и подтолкнул в ее сторону мешок с комбинезоном. Она поймала одежду и натянула ее, как давно уже научилась — одним движением, подобно Мтепику, но быстрее, потому что была молода.
Он жестом пригласил ее следовать за собой и открыл люк, ведущий в главный коридор. Они молча проплыли вдоль коридора и оказались в рубке. Зрина была здесь всего четыре раза, когда «9743» нуждался в управлении людьми. В первый раз это случилось, когда они выбирались из гравитационной ямы Тогмарча, во второй раз — в яме в трех световых неделях от Бейтидри, в третий раз — перед тем, как поменять курс и включить все двигатели, чтобы покинуть орбиту Бейтидри, и в четвертый раз — всего две недели назад на совещании, когда обсуждались бюджет, цены, положение в пространстве, относительные скорости и перспективы.
На той встрече, две недели назад, Зрина уже смогла следить за дискуссией, хотя и не участвовала в ней. Она поняла, что Мтепик — превосходный математик. Это заставило ее усерднее налечь на занятия. Быть превосходным математиком казалось ей чем-то грандиозным, отчасти из-за того, что остальные явно уважали эту профессию, но главным образом потому, что это означало быть похожей на Мтепика.
Читать дальше