Ранксон - Сборник рассказов РиВ

Действительно, научная конференция зашла в тупик. Вопрос о принципах существования Вселенной не только не прояснился, но запутался ещё больше. Вот уже шестьдесят третий цикл учёные от всех рас мира, имевших высокий естественный технологический уровень, при экспертной поддержке остальных успешных рас, пытались вырваться из капкана, в который попали с самого начала. Поистине, предоставить первое слово минералоиду было неудачной идеей. Тот с неподражаемой каменной упёртостью начал с изложения древней теории образования Вселенной вследствие первовзрыва, и тут же был засыпан напоминаниями, что эта теория никак не объясняет имевшего место и приведшего в непроходившее недоумение всю научную общественность четырёхкратного расширения и увеличения массы уже существовавшего объекта. В результате вместо изложения новых научных данных, которое могло бы хоть как-то оправдать дорогостоящее и шумное международное мероприятие, начался бесплодный обмен гипотезами природы неясного феномена. Минералоиды, всегда удручавшие Экло Эла скудостью фантазии, сначала утверждали, что Вселенная раскололась на четыре части, и таким образом учетверилась. Когда же им указали на то, что первоначальная часть миров не раскалывалась, а сохранилась в неизменном виде, они ударились в совсем уж мистику, сказав, что новые планеты просто откуда-то прикатились, «как камни с горы». Так и сказали, бетонные мозги. Вопрос: «С какой горы?» вызвал у них паралич и без того слабого метаболизма. Органоиды показали себя немногим лучше. Они решили, что Вселенная расширилась потому, что «выросла за ночь, как бамбук». Вопрос: «Что такое „бамбук?“ поверг белковых не в ступор, а в конвульсии, обнажившие камни, предназначенные для разрывания пищи. Они смогли выдавить меж тех камней лишь слово „Гуглируй“. Видимо, ругательство.

Экло Эл и его группа экспертов потратили полмегаватта сил, чтобы доказать обеим сторонам, что принцип сохранения энергии противоречит всем их версиям, что столь большое число планет не могло ни «прикатиться» откуда-либо, ни вырасти само собой. В ответ прозвучало, что энергоиды настаивают на примате закона сохранения энергии из соображений личной выгоды. Экло Эл, которого обвинили в научной недобросовестности, ответил резко, и понеслось, и понеслось.

Но ссоры ссорами, а нужно было что-то делать. Международная научная конференция обязана завершиться как минимум общей доброжелательной друг к другу декларацией, а лучше установлением какой-нибудь научной истины, громкой, но попроще – чтобы можно было объяснить её дилетантам. В противном случае недовольство бюрократов и политиков, не оправдавших материальные затраты на мероприятие одобрительным шумом в прессе, грозило обернуться серьёзными неприятностями для научной карьеры, и, прежде всего, карьеры руководителя делегации. Это Экло Эл понимал хорошо, так же, как и то, что договориться с «камнями» и «лягушками» о чём-либо вразумительном будет непросто.

В конце цикла, когда бывшие хозяева конференции органоиды впустую расходовали огромное количество энергии на освещение тёмной стороны своей планеты, костяк научной команды энергоидов расселся поужинать на облюбованной ими для этой цели трансформаторной станции. Когда конференция только начиналась, энергоидами живо интересовались и белковая делегация, и редко встречавшие представителей других рас минералоиды. Но теперь уставшие от разговоров «камни» проводили конец каждого цикла, отдыхая в отеле, в атмосфере, очищенной от углекислого газа. За органоидами же от цикла к циклу наблюдалось всё более бурное употребление различных органических жидкостей, так что и им сейчас было не до «молний».

А энергоидам было не до всех остальных. Предстоял важный разговор, и Экло Эл уже знал, куда его направить. «Я считаю, что нам нужно радикально изменить ход дискуссии, – сказал он товарищам. – От вопроса о природе расширения существовавшей ранее Вселенной следует перейти к какому-нибудь другому. Желательно узкоспециальному, чтобы не вызвать разговора обо всём и ни о чём конкретно. Но притом значимому, чтобы нас не обвинили в мелкотемье».

Руководитель делегации хотел во избежание долгих застольных бесед дать слово лишь наиболее маститым учёным. Но молодой Эндо Эрэ как всегда, носившийся с очередной «гениальной» идеей, выпалил первым: «Я считаю, что нужно поднять вопрос межпланетных сообщений, причины их принципиальной возможности. Мы до сих пор не знаем, какова энергетическая природа туннелей, соединяющих миры».