Мишель Демют - Барабаны Австралии (2095)

– Доломар - это же какой-то астероид… - пробормотал он неуверенно.

– Один из челноков Святой Станции наткнулся на меня, когда я вращался вокруг астероида, прикованный к глыбе железной руды… Кусок этой руды и сейчас хранится у меня в жилой ячейке на борту Святой Станции. Я выбрал себе имя по названию астероида. И я регулярно совершаю туда паломничество… Вы меня понимаете?

Главный комиссар заколебался. Но время шло, и он уже сожалел, что согласился занять пост руководителя операцией «Кенгуру».

– Ваше начальство ничего не сообщило нам об этой детали, - осторожно промолвил он.

– Это мое личное пожелание, - решительно заявил брат Доломар. - Может быть, Господь решит призвать меня к себе при выполнении этой миссии. В этом случае я полагаю, что братья не станут возражать, чтобы мой прах упокоился там, где я родился.

Главный комиссар растерянно заморгал.

– Вы же никого не знали…

– Кроме брата Лезье, - закончил за него брат Доломар, подумав при этом, что именно брат Лезье подобрал его на астероиде Доломар. Астероид же был назван по имени одного из членов экспедиции «Нептун-4», корабль которой столкнулся с планетоидом, распавшимся при этом на несколько десятков астероидов. Знакомство с досье Доломара позднее позволило ему узнать, что это был тип, удравший из какой-то европейской каталажки, и что на его счету было несколько весьма эффектных террористических актов…

– Я буду вынужден связаться со Святой Станцией, - пробормотал комиссар.

Ему приснилось озеро. Он прочитал слово «Апрель», написанное на кокпите белой яхты, и почувствовал себя уверенней. Яхта приближалась к понтону, на котором толпились музыканты в национальных костюмах и девушки в желтых юбках и белых кофточках. Девушки размахивали пестрыми полотнищами, покрытых надписями, но на таком расстоянии он не мог разобрать, что там было написано. Обернувшись, он увидел над озером высокие голубые горы. До него смутно доносился городской шум, на фоне которого резко выделялись пронзительные сирены аэрокаров, маршруты которых пересекались как раз над старым мостом. Это был Люцерн, и этого не могло быть.

Темное лицо. Карие, задумчиво смотрящие глаза…

Он стремительно скользил над поверхностью озера. Стайки рыб едва успевали шарахаться от его тени. Ветви деревьев осторожно касались воды. Пена взлетала вверх фонтанами жемчужных пузырьков.

– Помоги мне, малыш, - произнесли губы на темном лице.

Он попытался помочь, и с усилием переставил вперед правую ногу. Странно, но у него почему-то не было рук.

– Хорошо, малыш. Ну, еще немного.

Он взлетел над поверхностью озера. И устремился в вышину. Далеко внизу остались Четыре Кантона, лакированные шале, горшки с геранью, чистенькие дорожки, ядовито зеленые лужайки.

– Ты должен помочь мне, малыш. Скажи-ка, что у тебя спрятано здесь… (Он почувствовал, что его потрепали по животу. Почувствовал, как… нет, кто-то подергал его пояс. А в карманах на поясе находились бутылки с молоком. Он должен отнести их матери, чтобы она приготовила сказочный йогурт, о котором мечтают все туристы.)…Ты нужен мне. Но я не могу перетащить тебя отсюда.

Он снова попытался помочь.

Ему загадывали шарады, и он отвечал лучше всех.

– Как тебя зовут, малыш?

На этот вопрос он не мог ответить. Это враги пытались взломать защиту его сознания. Нужно было задействовать все линии обороны. Придумать что угодно, чтобы сбить противника с толку. Даже простой пехотинец с нарушенной психикой способен закрыться наглухо. Запереться на психические замки.

– Малыш, мне кажется, что они тебе здорово врезали. Не знаю только, кто именно. Но ты выглядишь совсем неважно… Слушай, я был убит, но я ожил. И ты не пристрелил меня, когда я едва мог пошевелиться. Мне совсем не хочется драться с тобой, малыш… Откуда ты взялся? Скажи, ты знаешь острова?

Он невнятно пробормотал, что знает озеро. Потом он рассказал о старом городе, о чудесных ресторанчиках возле старого моста.

– Теперь, - снова послышался голос, - мы постараемся выбраться из этой заварушки, согласен? Опирайся на правую ногу. Я не хочу, чтобы ты остался здесь подыхать, как животное… В Пацифиде нас не учили так обращаться с врагами, понимаешь? Так, потрудись еще немного. Постарайся согнуть колено, хоть немножко. Нет, вот это… Ты меня слышишь? Ты ведь спас меня. Или, по крайней мере, не убил. Хотел бы я знать, что ты видел там, внизу… Да шагай же, господи! Ты мне нужен, я все равно тебя не брошу.