Эрик Браун - Полутьма

— У нас осталось очень мало времени, Джош.

— Тем более тебе надо увидеться с ним и сказать все, что накопилось в душе.

— Ты прав, — улыбнулась Рана. — Но это не так-то просто… Ладно.

Она глубоко вздохнула и кивнула:

— Пойдем.

Они пошли к коттеджу и поднялись по ступенькам в комнату. Рана, крепко сжимая от волнения кулаки, подошла к кровати, на которой лежал ее отец. Маккендрик оторвал голову от подушки, удивленно глядя; на нее.

Рана подвинула к кровати стул и села. Тен Ли встала и подошла к Беннетту, почувствовав, что этих двоих нужно оставить наедине.

Маккендрик, не отрываясь, смотрел на юную индуску, а потом, словно пытаясь найти подтверждение своей догадке, перевел взгляд на Беннетта:

— Это правда, Джош?

Рана взяла отца за руку, поднесла ее к губам и поцеловала костлявые пальцы.

— Мне так много надо сказать тебе, отец! Я только не знаю — как…

— Сита? — обессиленно прошептал Маккендрик. — Это правда ты, Сита?

Сита поднесла его руку к своему лбу.

— Это я, — сказала она. — Сита.

Беннетт глянул на Тен Ли. Они тихонечко вышли из коттеджа и седина крыльцо. Беннетт принялся рассказывать Тен Ли обо всем, что ему пришлось пережить с того момента, когда он расстался с повстанцами и улетел на «кобре» с Полутьмы.

Газовый гигант вращался над головой, нависая над долиной своим необъятным кремовым подбрюшьем и заливая ее лучезарным сиянием. Какая-то женщина принесла Им кофе и тарелки с хлебом и сыром, а затем тихо удалилась, чтобы не мешать им беседовать. Тен Ли слушала с бесстрастным выражением лица. За время их знакомства Беннетт проникся искренним уважением к этой странной женщине, хотя и не мог поручиться, что понимает ее.

Наконец, после долгого молчания, Тен Ли проговорила:

— В том, что Сита Маккендрик увиделась с отцом, есть какая-то завершенность. Словно так им было предназначено судьбой.

— А ты как? — улыбнулся Беннетт. — У тебя все в порядке?

Тен Ли бросила на него быстрый взгляд. У Беннетта снова возникло чувство, что ее раздражает его пристрастие к светской болтовне.

— Я соединилась с сущим, — ответила она, вызвав у Беннетта невольную улыбку. — Так что меня тоже привела сюда судьба.

К коттеджу подошли Ганс Гулка, Мириам Джеймс и несколько других повстанцев.

— Мне кажется, мы нашли вход! — крикнул Гулка, размахивая картой.

Он расстелил карту на полу веранды. На контурное изображение западных гор была нанесена жирная красная линия.

— Мы сейчас вот здесь, — сказал Гулка, показав на изображение долины. — Эта линия обозначает маршрут, по которому шел Кино со своими спутниками. Как видите, он очень извилистый и тянется на триста километров от точки, расположенной в десяти километрах отсюда. А здесь, — Гулка ткнул массивным указательным пальцем в красную точку на западной оконечности карты, — находится вход — на самом краю ущелья, под утесом.

— Я смогу посадить там «кобру»? Гулка еще раз ткнул пальцем в карту:

— Метрах в ста от входа. Мы можем сесть там и пройти до пещеры пешком. Я уже велел подготовить запасы пищи и воды.

— Когда ты хочешь отправиться туда? — спросил Беннетт.

— Мы были готовы уже несколько месяцев назад, — откликнулся Гулка. — Так что все зависит от тебя. Ты готов выступить немедленно?

— А чего ждать?

Гулка сложил карту и протянул ее Беннетту:

— Отлично! Я скажу, чтобы продукты загрузили на борт. Мы будем готовы через десять минут.

Беннетт вернулся в комнату. Рана сидела на кровати возле отца, держа его за руку. Услышав шаги, она умолкла, посмотрела на Беннетта и улыбнулась.

— Извините, что прервал ваш разговор, но мы практически готовы. Возле входа в пещеру есть ущелье, Мак. Я могу посадить там «кобру», а оттуда пойдем пешком.

Маккендрик посмотрел на дочь, потом снова на Беннетта:

Мы можем взять Ситу? Я хочу, чтобы она была вместе со мной.

— Конечно, — отозвался Беннетт. Маккендрик закрыл глаза и пробормотал:

— Вот и хорошо, Сита.

Беннетт и Тен Ли вернулись на корабль. Вскоре к ним присоединились Маккендрик с Ситой. Старик шел медленно и осторожно, опираясь на руку дочери.

Гулка со своей командой грузили на борт рюкзаки и теплую одежду. Толпа, окружившая «кобру», молча наблюдала за приготовлениями к полету. Пристегнувшись к пилотскому креслу, Беннетт глянул через иллюминатор на лица повстанцев. В их суровых чертах, ожесточившихся за годы безнадежных сражений, сейчас ясно проглядывал проблеск надежды.