Глеб Киреев - Чужие-1 - Одиночка

– Мы не получали инструкций, – сказал другой человек, в строгом двубортном костюме.

– Ну-ну, – пухлая рука опустилась на его плечо, – я знаю. Надо иметь свою голову. Вас держат здесь не только для выполнения приказов, но и для выполнения того, чего не приказывали. Шевелите же тем, что у вас есть в голове, хоть иногда самостоятельно.

– Мы предприняли рейд… В отчете все указано.

– Все знаю, – проговорили пухлые губы и выпустили толстое кольцо дыма. – Послушайте, вы ведь уже немолоды…

Глаза собеседника вспыхнули желтизной, по морщинистому лбу пробежала судорога, и губы зашевелились в еле заметной улыбке.

– Я всегда выполнял порученные мне задания и никогда не лез в чужие дела. Правда, в отношении отдыха на помойке я не успел подумать.

– Это, конечно, похвально, – пухлая рука скользнула во внутренний карман, извлекая платок, и, промокнув им мясистый, гладко выбритый затылок, вернула на место, – но на этот раз придется поработать головой. Помойки я не обещаю, но закончить последние дни в ассенизаторной вы можете. Мне нужны образцы! Понятно?

– Сколько времени в моем распоряжении?

– Нисколько. Чем скорее, тем лучше. Но чтобы ни-ни… – пухлый указательный палец прижался к губам.

– Я понял, сэр.

– Посредников не надо! Об этом знаем только вы и я. И помните, что у меня есть выход на любой борт. Так что для вас в этом отношении ограничений нет. Помните это.

– Да, сэр.

Человек в строгом двубортном костюме вышел из кабинета и с очень озабоченным лицом твердым шагом проследовал по коридору.

Юркий парнишка в форме козырнул и отступил в сторону.

– Данные обо всех кораблях, проходящих в радиусе трех парсеков от системы LB-426.

Парнишка кивнул, снова козырнул и исчез в боковом отростке коридора.

Пухлый палец нажал кнопку на коммуникаторе, и толстые губы произнесли:

– Программа не должна дать сбоя. Это слишком опасно для нас.

Пауза.

– Материалы уже подготовлены, будем запускать программу.

Пауза.

– Очень хорошо, – пухлая рука скользнула во внутренний карман…

– Включить третий маршевый, – скомандовал Бретт и откинулся в кресле, наблюдая за суетливой беготней огоньков по приборному щиту.

– Отлично. – Довольный Паркер выставил большой палец и причмокнул. – Уходим.

Челнок вздрогнул и затрясся.

– Компьютер показывает, что все в норме. Один километр в секторе.

– Ненавижу я эти взлеты, впрочем, как и посадки, – негр потуже затянул перегрузочные ремни.

Уши заложило звенящей плотной ватой. В голове пел и пульсировал океан свинцовой крови. Пропитанные ею веки закрыли глаза, и не осталось ничего, кроме этого огромного красного тяжелого океана в голове. Сквозь его грохот тело не слышало никаких приказов мозга. Оно лишь безвольно лежало, раздавленное перегрузкой.

По экрану плыли цифры: «2», «1», «0».

Значок «А» на экране погас. И внезапно вернулась прежняя легкость.

– Вот и все! – Паркер заулыбался.

После этой фразы все оттаяли и принялись оживленно переговариваться.

Рипли по привычке подобрала под себя ноги и поежилась:

– Я раньше никогда не видела такой жуткой планеты.

– Ладно, девочки, расслабьтесь, – Паркер поставил перед Рипли и Ламберт по банке с пивом. – Все. Наша прогулка закончена.

– Как сказать, – хмыкнул Даллас.

– Будет, кэп, теперь можно открыть форточку и подышать свежим воздухом.

Конечно, все волновались! Мало сказать! И ситуация была не из приятных.

Паркер сидел, прильнув к стеклопластику, и следил за происходящим в боксе, а Ламберт и Бретт бегали взад-вперед по коридорчику и дымили, как два психованных паровоза. Рипли появилась из капитанской рубки и тоже подошла к стеклу:

– Паркер, что у них там?

– Не знаю. Они заблокировали дверь и уже с полчаса не выходят. Даже внешние микрофоны выключили.

– Конспираторы! Время идет, а они все еще ничего не сделали! – Ламберт фыркнула, пуская дым в разные стороны.

Из-под прожженного шлема Кейна выпирал членистый хребет незнакомого существа. Уцелевшая часть линзы изменила цвет и из прозрачной превратилась в матово-белую. Этот зловещий странный шар Эш пытался разрезать ультразвуковым резаком. Монокристаллическая оболочка, по прочности не уступавшая алмазу, с трудом поддавалась даже действию импульсного ультразвука. Наконец треск резака смолк, и шлем распался на две половинки, обнажая то, что заставило похолодеть Эша и Далласа.

– О, мой боже! – вырвалось у Далласа при виде этого кошмара.