Айзек Азимов - Дэвид Старр, космический рейнджер

– Мне не хочется этого говорить, – продолжал Конвей, – потому что ты будешь надо мной смеяться, но есть в этом что-то не вполне нормальное. Вспомни, ребенок двое суток находился в космосе, от солнечной радиации его защищал лишь тонкий корпус шлюпки. Он находился всего лишь в семидесяти миллионах миль от Солнца в период максимальной активности.

– По-твоему, что Дэвид должен был сгореть, – сказал Хенри.

– Не знаю, – пробормотал Конвей. – Воздействие радиации на живую ткань, на человеческую живую ткань имеет свои загадки.

– Естественно. Эта не та область, в которой осуществим эксперимент.

Дэвид окончил колледж с высочайшими баллами. На уровне выпускника он умудрился выполнить оригинальную работу по биофизике. Он оказался самым молодым полноправным членом Совета Науки.

Для Конвея во всем этом заключалась и потеря. Четыре года назад его избрали главой Совета Науки. За подобную честь он отдал бы жизнь, но он знал, что если бы Лоуренс Старр жил, избран был бы более достойный.

И он утратил все контакты с Дэвидом, кроме редких и случайных, потому что быть главой Совета Науки означает посвятить себя проблемам всей Галактики. Даже на выпускных экзаменах он видел Дэвида лишь на расстоянии. За последние четыре года он разговаривал с ним едва ли четыре раза.

Поэтому его сердце забилось, когда он услышал, как открывается дверь. Он повернулся и быстро пошел навстречу вошедшим.

– Гас, старина. – Он протянул руку. – Дэвид, мальчик!

Прошел час. Уже была ночь, когда они смогли перестать говорить о себе и обратились к делам вселенной.

Начал Дэвид. Он сказал:

– Я сегодня впервые был свидетелем смерти от отравления, дядя Гектор. Я знал достаточно, чтобы предотвратить панику. Но хотел бы знать больше, чтобы помешать отравлению.

Конвей мрачно кивнул.

– Столько не знает никто. Я полагаю, Гас, это был опять марсианский продукт.

– Невозможно сказать, Гектор. Но в деле фигурируют марсианские сливы.

– Предположим, – сказал Дэвид Старр, – вы расскажете мне все, что мне дозволено знать.

– Все очень просто, – сказал Конвей. – Ужасно просто. За последние четыре месяца примерно двести человек умерли сразу после того, как поели выращенные на Марсе продукты. Яд неизвестен, и симптомы не принадлежат никакой болезни. Быстрый полный паралич нервов, контролирующих работу диафрагмы и мышц груди. Вследствие этого паралич легких и смерть через пять минут.

Дело даже хуже. В нескольких случаях жертвы были захвачены вовремя, мы применяли искусственное дыхание, как ты, и даже искусственные легкие. Все равно смерть через пять минут. Поражено и сердце. Вскрытие не показывает ничего, кроме невероятно быстро развивающегося поражения нервов.

– А отравленная пища? – спросил Дэвид.

– Тупик, – ответил Конвей. – Отравленный кусок или порция полностью усваивается. Другие образцы того же сорта на столе и в кухне абсолютно безвредны. Мы скармливали их животным и даже добровольцам. Исследование содержание желудка мертвых дает неопределенные результаты.

– Откуда же вы тогда знаете, что пища отравлена?

– Потому что смерть во всех случаях после марсианской еды – это не просто совпадение.

Дэвид сказал задумчиво:

– И, по-видимому, болезнь не заразна.

– Нет. Хвала звездам за это. Но даже и так положение тяжелое. Пока мы, как могли, сохраняли все в полной тайне, при содействии Планетарной полиции. Двести смертных случаев за четыре месяца для населения Земли – все еще ничтожное число, но оно может увеличиться. И если люди Земли будут считать, что любой кусок марсианской пищи может оказаться их последним, последствия будут ужасны. Даже если по-прежнему будет умирать в месяц пятьдесят человек из пяти миллиардов жителей Земли, каждый сочтет, что он окажется в числе этих пятидесяти.

– Да, – согласился Дэвид, – а это значит, что рынок марсианской пищи перестанет существовать. Плохо для Марсианских фермерских синдикатов.

– Это что! – Конвей пожал плечами, отбрасывая проблему фермерских синдикатов, как нечто незначительное. – А больше ты ничего не видишь?

– Вижу, что сельское хозяйство Земли не может прокормить пять миллиардов человек.

– Точно. Мы не можем прожить без продуктов с колониальных планет. Через шесть недель на Земле начнут умирать с голода. Но если люди будут бояться марсианской пищи, предотвратить голод не удастся, а я не знаю, сколько мы еще продержимся. Каждая новая смерть – это новый кризис. Разнесут ли об этом последнем теленовости по всему свету? Всплывет ли правда? И к тому же существует еще теория Гаса.