Айзек Азимов - Лакки Старр и большое солнце Меркурия

Лакки Старр со своим маленьким другом Джоном Бигменом Джонсом, а также молодой инженер, шедший впереди, поднимались к воздушному шлюзу, служившему выходом на поверхность Меркурия.

Да-а… Скучать не приходится, подумал Лакки.

Он прилетел на Меркурий всего лишь час назад и нигде, кроме ангара, побывать не успел. Бумажные формальности и осмотр его «Метеора», произведенный местными техниками, – вот, собственно, и все пока впечатления. Да, еще этот Майндс, Скотт Майндс, инженер, ответственный за Световой Проект. Он явно поджидал Лакки и сразу предложил прогуляться по поверхности Меркурия – «в целях ознакомления с достопримечательностями», как было добавлено.

Лакки, конечно же, умилился такому объяснению. Он внимательно рассматривал лицо инженера, маленький, будто срезанный, подбородок, нервно дергающийся рот и глаза, тревожно бегающие, глаза, которые неизменно ускользали от прямого взгляда. Во всем этом присутствовала несомненная тревога, обеспокоенность, во всяком случае.

Ну что ж, достопримечательности так достопримечательности… Может быть, прогулка с этим Майндсом прояснит хоть что-то в здешних проблемах, так озаботивших Совет Науки…

Что до Бигмена Джонса, то он готов был следовать за Лакки куда, когда и для чего угодно. Правда, едва они начали облачаться в скафандры, брови его удивленно взметнулись: скафандр Майндса был украшен кобурой, из которой торчал приклад крупнокалиберного бластера. Лакки, перехватив вопросительный взгляд, кивком успокоил друга.

Когда инженер, а вслед за ним Лакки и замыкающий шествие Бигмен очутились на поверхности, то в этой внезапной, почти кромешной тьме они, на какое-то время потеряв друг друга из виду, видели только яркие звезды, равнодушно глядящие сквозь ледяной вакуум.

Первым ожил Бигмен. Здешняя гравитация почти не отличалась от родной марсианской. И чернота ночей с такими же немигающими звездами вдалеке – была для него привычной.

– О! Да я, кажется, кое-что начинаю различать! – бодрым дискантом известил он своих спутников.

Лакки, который тоже успел освоиться в темноте, думал тем временем о странном свете – не свете даже, а легкой дымке, мерцающей над как попало раскиданными бледно-молочными скалами. Нечто подобное ему приходилось видеть на Луне, с ее двухнедельной ночью. Тот же безысходно-унылый пейзаж, те же голые и невообразимо холодные скалы, не знающие ни ветра, ни инея, та же молочность. Но Луна-то освещается Землей, чье сияние в 16 раз ярче полнолунного света, – того самого, на который так славно воется собакам. Здесь же попросту нет ни одной близкой планеты…

– Этот свет – звездный? – Лакки начисто отметал такую возможность, но все же спросил.

– Нет, сэр. Обычное свечение короны Солнца. – В голосе чувствовалась усталость человека, вынужденного без конца разъяснять очевидное.

– Ах да! – Лакки усмехнулся и хлопнул себя по лбу. – Ну разумеется, корона! Как же я сразу не догадался!

– Не догадался? – переспросил Бигмен, не очень-то понимающий, о чем идет речь. – Продолжайте же, Майндс!

– А вы бы лучше обернулись. И посмотрели на то, что у вас за спиной.

Оглянувшись, Лакки тихо присвистнул, а Бигмен и вовсе вскрикнул. Только бывалый Майндс стоял тихо.

Изломанная линия горизонта казалась процарапанной по краю жемчужного неба. Каждая деталь рельефа отчетливо видна. А на высоте примерно одной трети расстояния до зенита небо мягко светилось огромными изогнутыми лентами.

– Вот так, мистер Джонс, выглядит корона, – сказал Майндс.

Даже глубочайшее изумление, которое овладело Бигменом, не смогло подавить сложного комплекса чувств, связанных с представлениями о приличиях.

– Зовите меня, пожалуйста, Бигменом! – сердито бросил он и лишь затем воскликнул: – Солнечная корона, да? Ого! Ничего себе! Не предполагал я, что эта штука окажется такой здоровенной!

– Миллион миль в диаметре, даже чуть больше. И учтите, что мы в данный момент находимся на Меркурии, ближайшей к Солнцу планете, всего в 30 миллионах миль от светила. Вы, кажется, с Марса, если не ошибаюсь?

– Да, я родился и вырос там, – последовал полный и гордый ответ.

– Так вот, если бы вы сейчас посмотрели на Солнце, оно оказалось бы в 36 раз больше и ярче, чем то, которое освещало ваше детство. Настолько же, естественно, ярче и крупнее выглядит отсюда корона.

Лакки кивнул и подумал о том, что применительно к Земле 36 меняется на 9, а корону оттуда увидишь только при полном затмении…