Айзек Азимов - Лакки Старр и океаны Венеры

Лаки пожал плечами.

– Зависит от многого. Посмотрим, что расскажет нам Эванс.

Зеленый Зал отеля «Бельвью-Афродита» был на самом деле зеленым. Количество и качество освещения создавало впечатление, что столики и сидящие за ними посетители погружены в глубины океана. Потолок представлял из себя внутреннюю поверхность чаши, под ним медленно вращался большой шарообразный аквариум, поддерживаемый искусно размещенными подъемными лучами. В воде росли венерианские водоросли, а между ними мелькали «морские ленты» – одна из наиболее прекрасных форм животной жизни на этой планете.

Бигмен вошел первым, намеренный ни на что, кроме обеда, не обращать внимания. Он был раздражен отсутствием кнопочного меню, обеспокоен присутствием настоящих живых официантов и негодовал из-за того, что в Зеленом Зале подавали только то, что выбирала администрация отеля, и не делали никаких исключений. Его слегка смягчило то, что закуска оказалась вкусной, а суп вообще превосходным.

Зазвучала музыка, куполообразный потолок слегка засветился, медленно начал вращаться.

Бигмен раскрыл рот, про обед он забыл.

– Ты только посмотри! – сказал он.

Лаки смотрел. Морские ленты были разного размера, от крошечных полосок двух дюймов длиной до широких мускулистых поясов, которые тянулись на ярд и больше. И все тонкие, как листок бумаги. Они двигались извиваясь, и волна проходила вдоль всего их тела.

И все светились; у каждой был свой цвет. Невероятное зрелище! По бокам каждой морской ленты тянулись сверкающие спирали: алые, розовые, оранжевые; меньше виднелось синих, голубых и фиолетовых; у больших образцов кое-где белое сияние. И все это погружено в зеленый внешний свет с потолка. Плавая, ленты переплетались, и цвета перемешивались. Для ослепленного взгляда они казались живой движущейся радугой, которая сверкала в воде, каждый раз оживая все новыми и новыми комбинациями цветов.

Бигмен неохотно обратился к десерту. Официант назвал его «желеобразными семенами», и малыш подозрительно посматривал на тарелку. Желеобразные семена оказались мягкими оранжевыми овалами, слипавшимися друг с другом, но легко отделявшимися и ложившимися в ложку. В первое мгновение они казались сухими и безвкусными, но затем неожиданно превращались в густую сладкую жидкость, удивительно вкусную.

– Космос! – сказал удивленный Бигмен. – Ты пробовал десерт?

– Что? – с отсутствующим видом переспросил Лаки.

– Попробуй десерт. Похоже на ананасовый джем, только в тысячу раз вкуснее… В чем дело?

Лаки сказал:

– У нас есть компания.

– Ах, вот оно что! – Бигмен осторожно повернулся, как бы рассматривая остальных обедающих.

Лаки негромко сказал: «Спокойно», – и Бигмен застыл.

Он услышал негромкие шаги: кто-то подходил к их столику. Пытался повернуть взгляд. Бластер он оставил в номере, но у него есть еще силовой нож в кармане пояса. Выглядит невинно, но в случае необходимости может разрезать человека надвое. Бигмен осторожно нащупал его.

Сзади послышался голос:

– Разрешите присесть?

Бигмен повернулся на стуле, сжимая в ладони нож, готовый к быстрому удару снизу вверх. Но подошедший не казался опасным. Толстый, но костюм хорошо подогнан. Лицо круглое, седеющие волосы тщательно причесаны, хотя просвечивает лысина. Маленькие голубые глаза, полные дружелюбия. И конечно, большие седые усы истинно венерианского фасона.

Лаки спокойно ответил:

– Конечно, садитесь.

Он, казалось, полностью поглощен чашкой горячего кофе, которую держит в правой руке.

Полный человек сел. Положил руки на стол. Обнажил запястье, чуть заслонив его ладонью другой руки. На мгновение появилось быстро темнеющее овальное пятно. На нем загорелись золотые огоньки, образуя знакомые очертания Большой Медведицы и Ориона. Потом все исчезло, осталась пухлая рука и круглое улыбающееся лицо над нею.

Опознавательный знак Совета науки нельзя ни подделать, ни имитировать. Метод его контроля, заключавшийся в напряжении воли, составлял наиболее тщательно охраняемую тайну Совета.

Полный человек сказал:

– Меня зовут Мел Моррис.

Лаки ответил:

– Я так и подумал, что это вы. Вас описали мне.

Бигмен вернул нож на место. Мел Моррис был главой венерианской секции Совета. Бигмен о нем слышал. Он почувствовал облегчение, но в чем-то был и разочарован. Он ожидал схватки – плеснуть в лицо толстяку кофе, перевернуть столик, ну и так далее.

Лаки сказал: