Айзек Азимов - Лаки Старр и кольца Сатурна

— Я тоже так считаю. Бен.

— Но как же мы тогда сможем незаметно проникнуть в систему Сатурна?

— Хороший вопрос. Я все думал, догадаешься ли ты. Если ты не догадаешься, сирианцы тем более: они ведь знают нашу систему не так хорошо, как мы.

Василевский откинулся назад в пилотском кресле.

— Не делай из этого загадку, Лаки.

— Все совершенно ясно. Все корабли, включая наш, находятся рядом и, учитывая расстояние, отражаются на масс-детекторе сирианцев как одна точка. Мы полетим в таком строю до тех пор, пока не окажемся вблизи астероида Гидальго, который сейчас приближается к афелию.

— Гидальго?

— Ну, Бен, ты ведь знаешь. Астероид, известный еще с докосмических времен. Самое интересное в нем то, что он не остается все время в поясе астероидов. На кратчайшем удалении от Солнца он приближается к орбите Марса, а на самом дальнем — к орбите Сатурна. Когда мы приблизимся к нему, Гидальго тоже отразится на масс- детекторе сирианцев, и по величине массы они будут знать, что это астероид. И не смогут засечь наш корабль на фоне Гидальго, не смогут заметить и десятипроцентное уменьшение массы эскадры, летящей к Земле. «Метеор» спрячется за Гидальго. Конечно, Гидальго летит не к Сатурну, но через два дня мы от него сможем оторваться, окажемся далеко от плоскости эклиптики и направимся к Сатурну.

Василевский поднял брови.

— Надеюсь, это сработает, Лаки.

Он понял уловку. Все планеты и корабли, торговые и военные, остаются в плоскости эклиптики. Поэтому обычно никто не обращает внимание на то, что выше или ниже этой зоны. Поэтому вполне вероятно, что корабль Лаки, вышедший из плоскости эклиптики, останется не замеченным приборами сирианцев. Но все же на лице Василевского отразилась неуверенность.

Лаки спросил:

— Как ты думаешь, получится?

— Может быть, — ответил Василевский. — Но даже если мы туда вернемся… Лаки, я выполню свою часть плана и больше никогда не скажу того, что говорю сейчас. Мне кажется, мы уже все равно, что мертвецы.

Метеор» скрылся за Гидальго, а потом покинул плоскость эклиптики и вновь устремился к южному полюсу второй по размерам планеты Солнечной системы.

Никогда раньше за короткую историю своих космических приключений Лаки и Верзила не проводили столько времени в пространстве без перерыва. Почти месяц назад они покинули Землю. Но маленький клочок воздуха и тепла — «Метеор» — оставался для них Землей и мог поддерживать жизнь неопределенно долго.

Запаса энергии благодаря передаче ее с других кораблей хватит на год, если не придется участвовать в бою. Воздуха и воды, которые проходят очистку в баках с водорослями, хватит и на всю жизнь. Водоросли даже снабдят пищей, если кончатся обычные концентраты.

Настоящее неудобство представляло только присутствие третьего человека. Как заметил Верзила, «Метеор» — двухместный корабль. Необычное сосредоточение энергии, скорости и вооружения стало возможно именно из-за экономии жилой площади. Приходилось по очереди спать на стеганом одеяле в пилотской рубке.

Лаки заметил, что неудобства компенсируются введением четырехчасовых вахт вместо обычных шестичасовых.

На что Верзила горячо ответил:

— Конечно, и когда я пытаюсь уснуть на этом проклятом одеяле, а толстолицый Бен сидит у приборов, он всеми сигнальными огнями светит мне прямо в лицо.

— Дважды за вахту, — терпеливо ответил Василевский, — я проверяю сигналы чрезвычайного положения, чтобы убедиться, что они действуют. Таково правило.

— И он свистит сквозь зубы, — продолжал Верзила. — Послушай, Лаки, если он еще раз угостит меня «Моей сладкой Афродитой с Венеры» — еще хоть раз, — я сломаю ему руку между плечом и локтем, а обломком забью, его до смерти.

Лаки серьезно сказал:

— Бен, пожалуйста, воздержись от свиста. Если Верзила примется за дело, вся рубка будет залита кровью.

Верзила ничего не сказал, но когда он в следующий раз сидел у приборов, а Василевский спал на одеяле и музыкально храпел, Верзила, направляясь на свое место, наступил ему на пальцы вытянутой руки.

— Пески Марса, — сказал он, протягивая руки ладонями вверх и закатывая глаза в ответ на неожиданный тигриный рев, — я ничего не почувствовал под своими марсианскими сапогами. Боже мой, Бен, неужели это были твои пальчики?

— Ну, теперь усни только, — яростно вопил Василевский. — Если уснешь, когда я в рубке, ты, марсианская песчаная крыса, я раздавлю тебя, как паразита.