Генри Олди: Дитя Ойкумены

– Да! – кричит Тимоти, еще ничего не понимая.

Копье маленького охотника Цагна вошло Юнсе под левую лопатку. Кремневый, ребристый наконечник. Древко, вырезанное из акации. Очень хорошее копье. Женщина умирает, охотник смотрит, как она умирает, сокрушенно качая головой, а потом механик Тимоти вскакивает, сбросив с себя агонизирующую любовницу, и копье бьет во второй раз. И в третий, и в четвертый, потому что механик, похожий на гориллу, оказался живучим. Маленький охотник Цагн ждет, пока оба тела перестанут содрогаться, и выходит из дома.

Вчера овакуруа потеряли девственность души, а значит, всё дозволено.

…Джошуа Фластбер сегодня спит один, и умирает в одиночку. Каменный нож перехватывает ему горло. Темная, почти черная в свете луны кровь заливает подушку, одеяло; струйки, масляно блестя, ползут на пол, на домашние тапочки Джошуа. Этнолог храпит, пальцы комкают простыню, собирают ее в складки, словно от этого зависит: жить Джошуа или нет. Дикарка, на вид не старше двенадцати лет, молча смотрит на умирающего. Нож в тонкой руке кажется ужасно тяжелым.

Когда Джошуа затихает, она смазывает его кровью низ живота. Бабушка говорила, это хорошо. Первые роды будут легкими. И душа новорожденного сохранит девственность. Юная убийца на всякий случай еще раз мажет себя кровью, после чего оставляет спальню.

…Сибилла Терн курит на веранде. Мозг психира улавливает эхо чужого мозга раньше, чем глаза видят тень у перил. «Это ты, Джош?» Сибилла еще не знает, что получила материал для научной работы – с утерей девственности души, вернее, с момента первого телепатического прорыва броня овакуруа начинает стремительно ветшать. Еще неделя, максимум две, и телепат средних способностей легко бы вторгся в сознание аборигена. Но Сибилле не дают недели, и дня, и минуты. Стрела, выпущенная из темноты, с хрустом бьет ее под левую грудь. Выронив сигарету, женщина широко раскрывает рот, словно ребенок, ожидающий ложки с кашей. Яд, которым смазано жало стрелы, скручивает мышцы в спазматические жгуты. Сибилла немеет, забывает, как надо дышать. Тренированный мозг понимает все, что творится с телом, до самого конца – и угасает с радостью, избавившись от пытки бессилием.

Примерно в это же время загорается узел связи. Радист Савицкий, скорчившись у гипер-передатчика, гонит на всех волнах сигнал о помощи. Вчера, пьяный в хлам, он уснул в «рубке», не пойми отчего – черти мерещились, что ли? – заперев дверь на кодовый замок. Овакуруа подожгли здание, желая выкурить Савицкого. Радист пока держится, глотая дым, кашляя и бранясь так, что одно это должно вскипятить Галактику.

Он бранится до последнего и умирает, задохнувшись.

Коттеджи в западной части поселка тоже вспыхивают. Из распахнутого настежь окна автомастерской лупит импульсник. Это старший механик Чен – они с Тимоти, споря до хрипоты, заключали пари по любому поводу. Свое последнее пари Чен выиграл, прожив на двадцать минут дольше соперника. На полу мастерской валяется мертвец со свернутой шеей. Чен задушил овакуруа голыми руками и добрался до сейфа с оружием.

Две стрелы находят рот Чена, оскаленный в крике.

Резня продолжается.

…эпизод «Смерть Юнсы». Эмоциональная реакция: NS-749. Интеллектуальная реакция: PO-205. Эстетическая реакция: IU-6. Резюме: просмотр в полном варианте.

Эпизод «Смерть Джошуа». Эмоциональная реакция: KH-4. Интеллектуальная реакция: AD-85. Эстетическая реакция: MX-91. Резюме: просмотр в полном варианте с чувственным смещением восприятия.

Внешнее считывание реакций зрителя: доступ подтвержден.

– Десантному взводу под командованием лейтенанта Винджа – приготовиться к высадке! Штурману Мак-Каммону – дать координаты поселка «Пирамида» на автонавигатор десантного челнока! 2-му и 3-му расчетам бортовых плазматоров – готовность номер раз!

– Что вы собираетесь делать, сэр? – спросил капитан-лейтенант Андерсон.

Корвет-капитан Симмонс, командир штурмовика «Бодрый», молчал. Всё внимание его было приковано к экранам внешнего наблюдения. Недавние кадры, снятые с метеоспутника, кружащего над Мондонгом, чередовались с онлайн-информацией операторов «Бодрого». Страх прошлого, еще не успевший отступить назад в достаточной степени, чтобы стать тенью – и ужас настоящего.

Наверное, подумал Андерсон, так сенсорный образ кошмара задерживается в мгновенной памяти дольше обычного. Упрощаясь, становясь моделью, он нехотя перебирается в долговременную память, но чувства продолжают транслировать кошмар, и пытка усугубляется – «только что» превращается во «всегда». Капитан-лейтенант увлекался психологией. У него даже имелись ментальные способности, подтвержденные записью в личном деле. Увы, дар был настолько слаб, что не мог повлиять на карьеру или выбор профессии.