Ирина Истратова: Дикие собаки

Что означает четвёртый лимерик, Тагаев вскоре узнал.

— Доброе утро, Валентин Вадимович. Заходите, располагайтесь на пеньке.

Под ногами шуршала рыжая хвоя. Вокруг темнел дикий ельник, пахло смолой и сыростью. Савин сидел на поваленном стволе, то есть, должно быть, на кровати.

— Андрей Николаевич, хочу поговорить о том, что происходит на станции.

— Действительно хотите? — Савин вздёрнул бесцветную бровь. — Сомневаюсь. Почему-то мне кажется, Валентин Вадимович, что вы бы с куда большим удовольствием поговорили о планетологии или об этой, гм, европологии. Ещё, думаю, вам не терпится осмотреть скважину. Мы как раз пересекли границу астеносферы и обнаружили многообещающую рассольную линзу. Ну, что скажете?

Савин пристально посмотрел в глаза Тагаеву, пытаясь уловить подтверждение своим словам. Валентин, сохраняя невозмутимость, ответил:

— Я разумно поделю время между тем и другим.

— Вы потратите половину времени впустую, Валентин Вадимович. Что ж, дело ваше.

— Вот именно, Андрей Николаевич, это тоже моя работа.

— Да я понял, — Савин махнул рукой.

— Делайте вашу работу. Но не думаю, что из этого выйдет толк. Или вы уговорите нас друг друга полюбить? Не представляю.

— Наверняка что-то можно придумать, — убеждённо сказал Тагаев. — Понизить напряжённость. Найти общие интересы.

Начальник экспедиции грустно улыбнулся.

— Что бы вы ни придумали, Валентин Вадимович, поначалу у вас получится. Потом, не сочтите за обиду, вы нам осточертеете и ваши инициативы тоже. Это неизбежно. Может, к чёрту психологию, а? Займитесь геофизикой. Вам же хочется, я вижу.

— Хочется, — сдался Тагаев, — вы не представляете, как.

— Значит, идём смотреть скважину?

— Завтра, Андрей Николаевич. Кроме шуток, меня очень тревожит обстановка на станции, и не только как психолога. Да кто угодно забеспокоится, обнаружив у себя в комнате это средневековое приспособление! — Тагаев кивнул на дверь, которую, как и его собственную, украшала щеколда.

— Ах, вот вы о чём! — облегчённо рассмеялся Савин. — Это не имеет отношения к нашим психологическим проблемам. Мы ещё не настолько… гм, чтобы вот так… Далеко не настолько.

— Тогда от кого запираетесь?

— От собак.

— От собак? — растерялся Валентин.

— Каких собак?

— Тех, которые живут на базе.

На секунду Тагаеву показалось, будто он что-то упустил. Потом решил, что Савин его разыгрывает. С Андрея Николаевича станется, у него своеобразное чувство юмора… А может, особенности характера ни при чём и Савин отдаёт дань традиции. Устроил новичку обряд принятия в коллектив — как повелось, в форме розыгрыша.

Увы, это оказался не розыгрыш. У Савина совсем другое лицо, когда он собирается шутить: светло-серые глаза чуть прищурены, а губы плотно сжаты.

Плохо дело.

— Андрей Николаевич, вы сообщали о собаках на Землю? — ровным голосом спросил Тагаев.

— Пока нет, но собирался, как только мы поймаем одну.

— Андрей Николаевич, а эти собаки… — осторожно сказал Валентин. — Давно они вышли из-под контроля?

Гляциолог кивнул:

— Да, собаки совсем одичали. Пятьдесят лет без человеческого общества…

— И часто вы их видите?

— Вообще-то, ни разу не видел. Но слышал лай.

— Через геофоны? Андрей Николаевич, а может, вы слышали треск льда?

— Думаете, я не знаю, как трещит лёд?

— Это должен быть лёд, — настаивал Тагаев. — Ну откуда на Европе собаки?

— Говорю вам: их привезли пятьдесят лет назад на «Мариусе».

— Невозможно, — Тагаев покачал головой. — Как бы они выжили? Что они ели, чем дышали, как спасались от холода?

— Всему есть объяснение. Давайте по порядку: питались продуктами со склада.

— Значит, запасы должны быть попорчены. Это легко проверить.

— Нет, — сказал Савин. — Склад сгорел незадолго до нашего прибытия.

Да, точно. Через трещину в обшивке просочилась серная кислота и замкнула электропроводку. Автоматическая система пожаротушения откачала кислород, но некоторые помещения успели выгореть полностью.

— Там хранился спирт, — в голосе Савина проскользнуло сожаление. — Конечно, всё сгорело.

— Хорошо, а зачем собак привезли на Европу?

— Для опытов. Проверить, как организм переносит низкую силу тяжести в кислородной атмосфере.

— Что мешало провести эксперимент на Луне?

— Зелёные, — сказал Савин с неприязнью. — В те годы они были силой. Да и сейчас… Ну, не важно. А тогда была эпоха борьбы за чистый термояд. Понимаете, о чём я? — Андрей Николаевич поднял бровь, и Валентин кивнул. — Борьба за права животных шла в довесок, но не на шутку. Так что приходилось действовать тайно.