Ирина Истратова: Дикие собаки

— О чём вы?

— Об эксперименте доктора Савина, конечно.

— Я по-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду. Какой эксперимент?

— Психологический, — пояснил Хэ Бин-син снисходительно. — Я всё знаю. Так что давайте говорить начистоту. Мне с самого начала казалось странным, что в составе экспедиции нет психолога. Надеялись, что у нас будет мир и дружба? Хотели выгадать немного места для оборудования? Наивно. Могли в таком случае обучить психологии одного из нас. Разумно? Значит, так они втайне и сделали.

— Зачем же втайне?

— Чтобы ставить на нас психологические эксперименты. Я всё пытался понять, кто это может быть. Доктор Эррера Баррос? Вполне. Он изучил медицину — почему бы не изучить вдобавок психологию? Доктор Наутиял? На него ни за что не подумаешь. Притворяется чокнутым, чтобы не раскусили? Но нет, это доктор Савин. Во-первых, он русский, а у вас была когда-то самая сильная школа космической психологии. Во-вторых, он врач. Причём этот факт старательно замалчивается — к чему бы? В-третьих, любому другому пришлось бы действовать за спиной начальника экспедиции. А так проблема отпадает. И, наконец, в-четвёртых — собачий лай. Всё началось с Савина. Он запустил в коллектив бредовую идею и наблюдал, как развивается психическая эпидемия.

— Зачем? — Тагаев нахмурился.

— А зачем инквизиция устроила охоту на ведьм? Зачем Гитлер развязал войну?

Тагаев вспыхнул:

— Нашли с кем сравнить!

— Простите, — сказал Хэ Бинсин, — не имел в виду ничего плохого. Наоборот, я полностью поддерживаю доктора Савина.

Мы нуждались в объединяющей идее. Беда в том, что миссия «Гаруспик» крайне экономно укомплектована. Каждый представляет свою страну, у каждого своя специализация, своё задание. Компактный набор без лишних пересечений. Нам нужно было общее дело. Хоть что-то, эрзац, аварии, как у «Мариуса». Собаки нас сплотили. Конечно, лучше бы что-нибудь человеческое, но, на худой конец… Мы обсуждаем, откуда они взялись. Вместе инспектируем тоннели. Не так важно, существуют ли собаки на самом деле. Они нам необходимы.

Хэ Бинсин испытующе посмотрел в глаза собеседника, но в ответном взгляде почему-то не заметил одобрения.

— А зачем нам объединяться?

— Это же очевидно! — сказать по правде, Хэ Бинсин не представлял, зачем надо непременно объединяться, и не горел желанием. В глубине души он оставался индивидуалистом. — А вы полагаете, что единство нам не требуется?

— Уж точно не как самоцель. Люди объединяются, чтобы работать сообща. Но вы же сами говорите, что общего дела у нас нет. Так давайте делать ту работу, которая есть, а не выдумывать несуществующую! Это недостойно учёного. А с собаками я разберусь, и вы мне поможете. Скажите, где находится управление системами базы?

— В операторской, ключ у начальника экспедиции, — сказал Хэ Бинсин. Поколебался и добавил: — Но, между нами, туда прекрасно можно зайти по сети.

— Дайте мне, пожалуйста, полный доступ.

— Должен вас предупредить, это против правил. Что вы собираетесь делать?

— Установлю видеонаблюдение.

— А как же право на тайну личной жизни?

Валентин пожал плечами. Открытый, без тени смущения взгляд. Тагаев был, очевидно, из тех людей, что и собственную приватность не оберегают особенно, и от других ждут того же.

— Мы космонавты.

Да, конечно. Все они прошли через тесты, где каждый их жест, вздох и удар сердца анализировала группа специалистов. Привыкли жить под наблюдением, не так ли?

— Хорошо, — протянул Хэ Бинсин. — Секунду подождите… Всё. У вас права администратора, поздравляю. Что теперь?

— Давайте подключимся к какому-нибудь устройству и будем наблюдать. Или просто покажите мне, как это делается, если вас смущает ситуация.

— Вовсе нет, — голос Хэ Бинсина не дрогнул. Он был настолько скрытен, что саму свою скрытность скрывал очень тщательно. — Не всё так просто. Мы имеем дело с техникой сороковых.

— И что же? Очевидно, в ней есть какие-то камеры и датчики. В роботах-уборщиках, в кухонном оборудовании, судя по его поведению.

— Да, похоже на распределённый интеллект, — согласился Хэ Бинсин, — но здесь другое. Смотрите: вот техника, — он очертил рукой круг в воздухе. — Тупая как пробка. А вот, отдельно, датчики. То и другое — под управлением операционной системы.

На стене отобразилась схема из трёх кривоватых окружностей.

— Причём политика конфиденциальности абсолютно параноидальная, — пояснил Хэ Бинсин с долей уважения. — Никто не имеет доступа на чтение к видеоданным, даже администратор. А техника получает не больше информации, чем ей необходимо для функционирования.