Дмитрий Шаров - Два кубика счастья

- Он просто не наглядится на своего сына. А ведь он в точности его копия, правда, Кальман?

Кальман Риц лишь утвердительно кивнул. Общаться с доктором Желони у него сейчас не было никакого желания. Он очень сильно переживал за Оу, как тот перенесёт предстоящую встречу с ним. Может и не стоит вовсе его будить? Разве каждый из нас не заслуживает пусть мнимого, но счастья?

Кальман, неслышной поступью, подошёл к капсуле, где безмятежным сном спал новоиспечённый отец. Однажды он и сам прошёл через это. У него там тоже осталась семья: Барбара, и две маленькие дочки — Kристи и Шалло. Да, это была всего лишь программа, жутко реальная, но всё же программа. Всё, на поверку, оказалось ненастоящим. А жестокая правда здесь, на борту ''Фаэтона'', среди немногочисленного персонала корабля и множества капсул, в которых спят, под мерным гулом работающего квази-ионного двигателя, такие же счастливые люди, как Оу.

- Папа!

Это больше было похоже на ''Пяпя'', но мне всё равно было безумно приятно. Мой сынок тянет ко мне ручки, улыбается и произносит это заветное ''Папа''. Наверное глупо описывать то, что многие и так пережили. Это непохоже ни на что в этой жизни. Как будто ты сам, твоё продолжение и твоя половинка воплотились вместе в этом крохотном существе. Что это, если не апогей всякого счастья?

Трудно сказать, когда ко мне пришёл опыт отцовства. Мне кажется, что он всегда был при мне. Просто настал тот момент, когда я стал нуждаться в нём и он мне открылся. Извне нет такого опыта, который бы не находился в нас самих.

- Он хочет есть. Покорми его.

Камилла смущённо улыбается, берёт Роберта на руки, подносит к груди. Я поспешно отправляюсь на кухню. Камилла стесняется кормить малыша грудью при мне. Я её понимаю и потому не протестую против этого.

За окном поздняя осень. Колкий дождь тарабанит по крыше. Ветер гонит пожухлую листву по асфальту изредка кидая горсти пыли и влаги в лица прохожих. Вчерашнее бабье лето сменилось зябкой прохладой, напомнило о себе осенним послевкусием. Я всегда любил такую погоду. Было в ней что-то для меня очень близкое.

Хотелось спать. Ночью хорошо выспаться не давал Роберт. Он кричал так, что, казалось, проснётся и глухой. Но, со временем, мы привыкли к этим крикам. Камилла и вовсе с улыбкой подбегала к кроватке Роберта на ходу включая свет: ''Кто это здесь раскричался? Кто это маме с папой спать не даёт?''

Ей так шла роль мамы. Казалось, что вся её прежняя жизнь была одной лишь подготовкой к этому призванию — быть мамой.

Камилла зашла на кухню, бросила на меня чуть усталый взгляд.

- Поел и почти сразу уснул. Чай будешь?

- Угу. Зелёный, без сахара.

Камилла прошла к плите, зажгла конфорку, поставила чайник на огонь.

- Как там у тебя с отпуском?

- Леонис обещал дать неделю. Вот закрою квартальный отчёт и можно будет отдохнуть.

Камилла посмотрела в окно, поймала взглядом нити дождя, невольно поёжилась.

- Честно сказать, я и не думала, что с маленьким ребёнком будет столько хлопот. На себя почти времени не остаётся. Я уже и забыла, когда в последний раз посещала парикмахера.

- Похоже, тебе самой отпуск необходим не меньше, чем мне — улыбаюсь я.

Камилла улыбается в ответ усталой, но счастливой улыбкой.

- Я хочу ещё раз поговорить с ним.

- Но, Кальман, вы не забыли, что было в прошлый раз? Эта беседа чуть не привела его к нервному срыву. Он ещё не готов.

- Он никогда не будет готов принять правду, если мы и дальше будем продолжать слащать пилюлю!

- Дайте ему время. Несколько месяцев.

- Я ему дал достаточно времени. У нас и так проблемы в нехватке персонала. Или может быть мне напомнить, как мало тех, кто предпочитает эту унылую реальность забвению счастливого сна? Сегодня же вечером разбудите его. Это не обсуждается.

- Как скажите. Возможно вы и правы.

Ассистент задумчиво посмотрел на высокую фигуру главного врача.

- А вы сами, Кальман? Как тяжело дался вам этот выбор?

Кальман не спешил с ответом. Казалось, что он сосредоточенно рассматривает показания приборов жизнедеятельности спавших, то и дело сверяя эти показания с отмеченными в журнале. Спустя минуту он ответил хриплым, не по возрасту старым, не своим привычным голосом.

- Это было самым трудным решением в моей жизни. У меня там осталась семья. Они снятся мне каждую ночь. Каждый ночь я засыпаю с мыслями о них и с ними же просыпаюсь. Порою мне кажется, что я сделал неправильный выбор. Там у меня было всё, о чём можно мечтать человеку. Сейчас бы я проводил время в компании моей замечательной жены Барбары, воспитывал бы двух прекрасных дочерей. В этом куда больше смысла, чем в ежедневном осмотре спящих и последующей беседы, в которой я просто рушу их мир. ''Здравствуйте, я доктор Кальман Риц. Вы находитесь на борту космического корабля ''Фаэтон''. А тот мир, где вы до этого жили — всего лишь программа. Он ненастоящий. Не хотите ли отказаться от него в обмен на унылую и однообразную жизнь на этой огромной посудине? Нет? Ну и замечательно''. После этих откровенных бесед я становлюсь противен сам себе.