Дмитрий Шаров: Два кубика счастья

День родов пришёлся на понедельник — самый трудный рабочий день. Я ожидал появление первенца со дня на день, так как супруга уже находилась под наблюдением врачей в роддоме, но звонок оттуда всё равно выбил меня из колеи.

- У вашей жены начались схватки. Её из общей палаты перевозят в родильный блок. Приезжайте скорее — сообщил мне кто-то из медперсонала женским голосом.

- Как она? Всё хорошо? Ничего не нужно? Как малыш?

Но все мои вопросы были адресованы в никуда, так как на том конце трубку спешно бросили.

Я вышел из офиса и окунулся в солнечное, но холодное утро апреля. Ещё не было и одиннадцати. Леонис отпустил меня на всю неделю, вручив правда кое-какие отчёты, которые мне необходимо было просмотреть дома и утвердить как главному бухгалтеру. Но сейчас глупо думать о работе. Камилла вот-вот родит мне сына, Роберта, как мы уже вместе решили его назвать. Никогда я не испытывал ничего подобного.

Дорога до роддома спешно пронеслась перед глазами. Я не мог собраться с мыслями, в голове был какой-то туман, хотелось кричать, куда-то бежать, лишь бы только не ждать. Как же невыносимо было просто стоять под окнами, когда ты не в силах был помочь, хотя бы поддержать морально, взять за руку и сказать что-то тёплое, обнадёживающее!

Прошла казалось целая вечность. Я уже успел сделать несколько десятков кругов вокруг белоснежного здания. Возле меня всё преобразилось - стало эфемерным, нереальным и чужим. Казалось, я слышал оклик, но он был адресован не мне. Где-то на втором этаже мелькнул возле окна женский силуэт, но эта не могла быть Камилла, так как она должна сейчас находиться на третьем.

- Идиот! Какой же я идиот! Я забыл про цветы! - выкрикнул я что было сил так громко, что случайные прохожие обернулись в мою сторону. Я лишь пробубнил какие-то извинения и пулей устремился к ближайшему цветочному киоску.

Я не стал церемониться и потребовал у продавца самый большой букет цветов, какой был в этом небольшом магазинчике. Молодая девушка протянула мне роскошный букет алых роз (кажется их было 99 штук) и уже хотела было вернуть сдачу, но я, уже по привычке, от неё отмахнулся и сразу же выбежал обратно на улицу.

Букет здорово загораживал мне видимость. Я то и дело отклонял его в сторону, чтобы разглядеть, что находится впереди. Наверное я представлял собой довольно забавное зрелище, но я тогда не думал о том, как выгляжу со стороны. Единственное, что я боялся, так это того, что Камилла подойдёт к окну с новорожденным сыном, а меня в это время не будет внизу. Мне почему-то думалось, что это плохая примета, которая может навлечь на нашу семью всякого рода неприятности. Я было хотел ещё больше ускорить шаг, но боялся, что цветы просто посыпятся на дорогу. Лишь бы не опоздать, лишь бы успеть, лишь бы...

- Кальман Риц, докладываю. Программа успешных родов активирована. Малыш абсолютно здоров. Рост — 51 см. Вес — 3 кг 400 гр.

- Хорошо. Спасибо.

А после, Кальман, как бы про себя обронил:

- Теперь ему ещё тяжелее будет отказаться от своих иллюзий.

Мне хотелось плакать от счастья! Трудно передать то, что я тогда чувствовал. Это было похоже на самый сладкий сон, что я видел. Знал бы тогда я, как окажусь недалёк от истины.

Когда я увидел Камиллу, которая с трудом могла улыбаться от бессилия, но по её глазам легко можно было прочесть как она была счастлива в этот момент, - я испытал похожую радость и невольно заулыбался. Букет цветов так и норовил выпасть из моих, вдруг ставшими непослушными, рук и я то и дело вновь цеплялся за него вспотевшими от волнения пальцами, словно искал в нём опоры.

Когда же, совсем ненадолго, Камилла поднесла малыша к окну — я обомлел. Конечно, я практически не разглядел его тогда, даже личика, но он мне показался самым красивым ребёнком на свете. Он громко кричал и хватал ручками воздух, прямо как я, ставший таким непомерно тяжёлым, букет роз. Я был настолько счастлив в ту минуту, что даже не заметил, как по щекам потекли слёзы. Я, взрослый мужик, стоял и плакал. Но мне это, конечно, было простительно. Просто счастье рвалось тогда наружу не в силах уместиться в моём сердце. Пожалуй и само слово счастье здесь будет звучать не очень уместно. То, что я испытывал, было больше, чем просто счастье. Но люди ещё не придумали этому чувству название. Возможно и никогда не придумают. Оно, пожалуй, будет даже лучше. Глупо искать слова тому, что даже сердце и разум постичь не в силах.