Олег Авраменко - Реальная угроза

Элис прокомментировала это так:

— Наконец-то и нашим армейским будет чем заняться. Правда, не думаю, что они обрадуются роли надзирателей…

Но далеко не все тяньгонцы собирались сдаваться. Некоторые корабли совершали самоубийственные погружения и гибли уже в апертуре, иные продолжали надеяться на спасение. Однако теперь, когда половина недобитого вражеского флота предпочла плен смерти, у остальных почти не было шансов добраться до «точки возврата».

Впрочем, мы — имея в виду мою команду — в охоте за беглецами не участвовали. Для нас война уже практически закончилась. Когда стало ясно, что тяньгонцы отказались от намерения атаковать Ютланд, отец провёл совещание Генерального Штаба, на котором единодушно согласились, что с военной, политической и моральной точек зрения было бы большой ошибкой оставлять Группировку Планетарной Обороны в стороне от боевых действий. А поскольку на её судах отсутствовали излучатели, то было решено произвести временную ротацию личного состава — «планетарники» заняли корабли Звёздного Флота, а мы, «звёздники», отравились нести боевое дежурство в окрестностях Ютланда. Хотя какое там «боевое дежурство»! Нас просто определили в орбитальный санаторий — отдыхать, расслабляться и безучастно наблюдать за завершающей фазой войны.

Принц Горан, хотя и мог настоять на продолжении своего участия в сражении, всё же решил не качать права и сложил с себя обязанности командира ударной группы. Заявив, что исполнил свой долг перед памятью сестры, он даже снял адмиральский мундир и переоделся в штатское. Мы попрощались с ним на Станции-Один, а потом наш «Орион» отправился к границе «теневой зоны», где для обмена экипажами встречались корабли Звёздного Флота и Планетарной Обороны.

Нашими сменщиками был экипаж командора Михайлова — того самого бывшего лейтенанта с «Марианны», старшего пилота мятежной Четвёртой лётной группы, которая вместе с десантниками участвовала в захвате фрегата. Михайлов и его ребята пострадали из-за предательства Гарсии — никаких обвинений им, правда, не предъявляли и вряд ли даже всерьёз подозревали их в соучастии, но на всякий случай решили перестраховаться и направили служить в Группировку Планетарной Обороны.

Лично я уже давно не питал враждебности ни к Михайлову, ни к другим мятежникам, но неприятный осадок после тех событий всё же остался. Чисто по-человечески я не мог забыть и полностью простить захват корабля, выстрел из шокера и трёхдневное заключение в собственной каюте. Поэтому отношения между нами никак нельзя было назвать тёплыми и дружескими.

Я провёл Михайлова в свою каюту и сказал ему:

— Что ж, коллега, желаю тебе удачи. Зарабатывай капитанский чин и место в Звёздном Флоте. Но предупреждаю: если позволишь подбить мой корабль, я тебя и в аду достану.

Он сдержанно улыбнулся:

— Всё будет в порядке, кэп, не беспокойся. В ад я не тороплюсь, делать мне там нечего. Одни религии описывают его холодным, другие — огненным, но все сходятся на том, что космоса и звёзд там нет. Так что корабль я верну тебе в целости и сохранности.

С этими словами Михайлов заглянул в спальню.

«Если он ехидно ухмыльнётся, — решил я, — то получит в зубы. И пусть тогда осмелится дать сдачи сыну адмирала Шнайдера…»

Но Михайлов не думал ухмыляться.

— Очень приятная обстановка. У меня, кстати, тоже такой матрас. Правда, я сообразил под него и широкую койку. А без неё, по-твоему, лучше?

Помимо своей воли я оказался втянутым в короткую дискуссию о преимуществах и недостатках высоких и низких постелей. В итоге мы решили по окончании войны сравнить свои впечатления.

Как и положено капитану, я последним покинул «Орион» и перешёл на борт лёгкого эсминца «Сан-Себастьян», где меня уже ждала вся команда. Поскольку обмен экипажами состоялся на самой границе «теневой зоны», весь путь к Ютланду нам предстояло пройти без погружения, на реактивных двигателях. Это задание я поручил Тому Наумову с Кончитой Беккер, которые в сражении почти не участвовали, лишь изредка и ненадолго подменяя Элис на посту помощника штурмана, да ещё садились за пульты основных пилотов, когда корабль следовал от базы в район боевых действий и обратно.

Главный старшина Маковский от имени своей группы «старых вояк» наконец-то обратился ко мне с просьбой разрешить им принять чего-нибудь покрепче слабоакогольного пива. Я разрешил — и не только принять, но и хорошенько напиться, распространив своё разрешение на всех свободных от вахты членов команды. А в офицерской кают-компании мы устроили небольшую пирушку с шампанским по случаю уже окончившейся для нас войны.