Мюррей Лейнстер: Планета на карантине

С гораздо большим удовольствием он находился бы сейчас на борту своего медицинского корабля. Мургатройд был для него намного более приятной компанией, чем сидящий рядом с ним министр здравоохранения. Кальхаун предвкушал, как он вернется на свой корабль и как спокойно он там будет себя чувствовать, если ему удастся освободиться от мысли, что на планете происходит что-то странное.

Вдруг где-то в другой части здания послышались крики и раздался характерный шум, который сопровождает выстрел из бластера. Затем снова донеслись крики, и снова были пущены в ход бластеры. Все смолкло столь же внезапно, и наступила тишина.

В лекционном зале царило полное молчание. Все напряженно и испуганно вслушивались в эту зловещую тишину, но никто не произнес ни слова.

Вскоре в зал вошел человек в форме полицейского. Выражение нескрываемого ужаса на его лице поразило всех присутствующих. Он обратился к первому оказавшемуся рядом врачу. Лицо врача внезапно посерело, и он какой-то неуверенной походкой вышел из зала. Кто-то задал полицейскому какой-то вопрос, он ответил и вышел, тоже как будто неохотно. Все присутствующие начали переговариваться друг с другом, выясняя, что произошло и что сказал полицейский.

Новость распространилась по залу молниеносно. Каждый, кто узнавал, в чем дело, бледнел, а некоторые были близки к обмороку. Многие стали потихоньку пробираться к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Боже мой! — сказал министр здравоохранения, сидевший рядом с Кальхауном. — Что же произошло? Подождите, я сейчас все выясню.

Он отошел от Кальхауна, остановил одного из врачей и задал какой-то вопрос. Ответ, по-видимому, потряс его. Он задал еще несколько вопросов и вернулся к Кальхауну. Было видно, что он близок к панике.

— Что там такое? — спросил Кальхаун.

— Кража со взломом, — пробормотал министр. Зубы его стучали, и он никак не мог унять дрожь. — У нас за последнее время произошло несколько ограблений. Мы стараемся бороться с преступностью. С точки зрения экономики это расточительно. Но этот преступник пытался совершить кражу со взломом здесь, в этом здании. Его обнаружили, и он то ли выпрыгнул, то ли выпал из окна. — Министр вытер пот со лба. — Он мертв. Все это, конечно, неприятно, но, в общем-то, не так уж и важно. Вернее, совсем неважно. Не стоит даже и говорить об этом.

Кальхаун ему не поверил. Объяснение звучало крайне неубедительно, если принять во внимание то, что все были так явно напуганы. И конечно же, вовсе не угроза оказаться жертвами преступления наводила такой ужас на всех присутствующих. Дело было, видимо, гораздо серьезнее. Кальхаун чувствовал, что это происшествие как-то связано с его неясными подозрениями, что от него что-то скрывают. Тот полицейский, который появился в зале, тоже был сильно напуган. Почему? Кальхаун окинул взглядом зал. Все двигались к выходу, стараясь сохранять чувство собственного достоинства, но видно было, что они торопятся побыстрее уйти. Что-то здесь явно не в порядке, а министр здравоохранения ему солгал. Было ясно, что если он попытается задавать еще вопросы, то услышит в ответ только новую ложь. Кальхаун пожал плечами.

— Во всяком случае, — заметил он, — собрание, я вижу, закончено. Все расходятся. Мне, пожалуй, пора возвращаться в космопорт.

На самом деле он не собирался этого делать.

— Да, да, конечно, — сказал министр, уже почти не в силах владеть собой. Он^Гаже не пошел провожать Кальхауна к выходу.

Кальхаун присоединился к людям, выходившим из зала. Многие не захотели ждать лифта и стали спускаться вниз по лестнице. Глядя на их лица, Кальхаун отметил, что выглядят они одинаково: бледные и напуганные. Наконец он вышел на свежий воздух. На расстоянии нескольких метров от выхода на земле полукругом были расставлены горящие факелы. Они заливали землю и часть здания Министерства здравоохранения слепящим светом.

За этим огненным полукругом на земле лежал мертвый человек. По всей видимости, он упал с большой высоты. Ни один из ученых-медиков, выходящих из здания, даже не взглянул на него. Они выходили и тут же исчезали в темноте. Только один Кальхаун подошел к тому месту, где были расставлены факелы. Полицейский, который нес охрану и сам был явно напуган, предупредил его, что близко подходить нельзя. Кальхаун несколько секунд постоял и, несмотря на протесты полицейского, шагнул вперед.

Рот мертвеца был открыт, и на лице его застыла отвратительная гримаса. Пока полицейский продолжал протестовать, Кальхаун быстро осмотрел лежавшего. Поразительно было то, что у этого человека оказался кариес: несколько зубов он потерял совсем, в других поблескивали металлические пломбы, хотя такие методы лечения не применялись уже много столетий. Одежда его была пошита из какого-то странного материала, и Кальхаун не мог вспомнить, видел он такую ткань когда-либо или нет. На щеке у несчастного бугрился шрам. Наклонившись ниже, Кальхаун увидел, что кожа на его носу была в каких-то пятнах, и сам нос распух. Все в его облике было настолько странно и неожиданно, что Кальхаун просто не мог поверить своим глазам.