Александр Громов - Запруда из песка

Я думал, что Магазинер, чуть только шум в зале немного уляжется, разразится длинной речью о текущем моменте, – и ошибся. Все-таки, несмотря на первую бурную реакцию, здесь собрались очень непростые люди. Нормальному контингенту пришлось бы доказывать, что дважды два равно, как правило, четырем; этим – нет. Даже я видел расклад, а они знали больше меня и видели его лучше.

– Должен сразу заявить: всем нам придется пробыть здесь не менее двух-трех суток, – сказал Магазинер. – Извинений не будет. Это вынужденная мера безопасности – нашей и проекта в целом. Максимум через трое суток Эйхорн будет знать местоположение этой базы. Может быть, раньше. В течение трех, а лучше двух суток должен последовать наш ответ, и прежде всего нам надлежит решить: будем ли мы придерживаться прежнего плана воздействия – или примем в срочном порядке новый план? Напомню: мы планировали очередной импакт к западу от Гудзонова залива в конце ноября текущего года. Без оповещения, как и в последних двух случаях… Кто желает высказаться?

Их было пятеро, вскочивших со стульев и поднявших руки. Но четверо из них сели обратно, когда пятый обвел их взглядом. Средних лет, долговязый, сутулый, с кустистыми бровями и какой-то сумасшедшинкой в глубоко посаженных глазах, он желал говорить.

– Кто это? – шепотом спросил я стоящего рядом негра, которому тоже не досталось стула. Негра, казалось, это совсем не заботило, он стоял и раскуривал трубку.

– В нынешней жизни или в прошлой? – только и спросил он, прервав на секунду свое занятие.

– В прошлой, разумеется…

– Нэш. Джон Форбс Нэш.

Ого! Мне стало понятно, почему перед ним спасовали. Где им, да и мне тоже, тягаться с основоположником теории игр с ненулевой суммой, когда речь идет о стратегии и тактике! Негр, раскуривший наконец трубку, также, по-видимому, собирался лишь слушать.

– А вы, по-видимому, Ломоносов? – довольно любезным тоном спросил он, выпустив огромный клуб дыма.

– Да. А вы?

– Эйнштейн. Альберт Эйнштейн.

Господи… Я пожалел, что стою, а не сижу. В голове произошло какое-то кружение, отчего я не сразу понял заданный Нэшем вопрос:

– Прежде всего я хочу знать, где в данный момент находится Эйхорн.

– В Париже, – ответил Магазинер.

– А его семья?

– Супруга и сын также в Париже. Дочь, по нашим сведениям, в Риме.

Нэш пожал плечами:

– В таком случае мы должны направить следующий астероид на Париж.

– Сегодня же, – добавил Нэш, даже и не подумав насладиться немой сценой. – Надлежит выбрать астероид покрупнее прежних. Одного километра в поперечнике при скорости тридцать-сорок километров в секунду, думаю, хватит. Есть у нас такие возможности?

Сказано было предельно скучным тоном – видно, задача не увлекла гения теории игр возможным наличием парадоксальных решений. Возможно, их и не было? Я ощутил, что ноги мои стали совсем ватными. Неужели совсем-совсем нельзя найти более щадящего решения? Я вспомнил, что тот Нэш при жизни был прогрессирующим шизофреником, научившимся, однако, в конце концов одерживать верх над болезнью. Передается ли шизофрения через ментоматрицу?

С большой долей вероятности – да.

– Протестую! – вскочив с места, закричал кто-то. Наверняка француз – Лаплас или, может быть, Даламбер.

Нэш отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Возможности-то у нас есть, – начал Зворыкин, – но… Париж?

– С предупреждением за двое суток, – уточнил Нэш. – Люди успеют убраться оттуда.

– А культурные ценности? – возопил француз. – А история? Поймите, это же Париж! В нем сами камни…

– Камни есть камни. В каждом городе есть такие камни, а уж в каменоломнях…

– Но сам воздух Парижа!..

– Когда пыль осядет, он останется тем же самым воздухом.

– Воздухом над гигантским кратером! Вы что, псих?

– Все мы психи, – скучным голосом сказал Нэш и сел на место. – Насколько я понимаю, мое предложение будет отклонено?

– Не сомневайтесь!

– Постойте-постойте! – вмешался Магазинер. – Предложение в самом деле… радикальное. Себастьян, вы убеждены в том, что уничтожение Парижа – наиболее эффективное решение?

Джон Форбс Нэш, которого, оказывается, в новой жизни звали Себастьяном, лишь молча кивнул.

– Можете ли вы предложить иные решения? – спросил Магазинер.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Нэш.

Я заметил, что многие с облегчением перевели дух. Даже темпераментный француз уже не лез в свару, а чернокожий Эйнштейн заулыбался, сверкая крупными зубами. Что до меня, то при всей моей склонности к решениям быстрым и радикальным, мне казалось, что уничтожение Парижа – это как-то… чересчур. Не вызвано необходимостью. Безусловно, мера самая что ни на есть радикальная и эффективная, в этом Нэш прав. Тут и теория игр не нужна – решение тривиально до предела. Так уж устроен наш мир, что простейшие решения часто оказываются и наиболее действенными, отчего Нэшу, понятное дело, скучно.