Сергей Калашников: Последний полёт «Баклана»

Еще две точки обслужил в нормальном рабочем ритме. А потом – новый укол, да такой, что понятно – информация экстренная. Такая, что впору тревогу поднимать. Голографер включился без разрешения и проинформировал подрядового Канарейко о том, что ему в качестве командира авианосца необходимо незамедлительно прибыть на мостик и в качестве начальника службы жизнеобеспечения занять там место за пультом управления подответственного комплекса аппаратуры.

В чем неудобство системы внутреннего оповещения – от ее атрибута невозможно избавиться. Браслет комма от запястья не отделить. И пока ты в зоне связи, обо всем, что система управления пожелала тебе доложить, ты неизбежно узнаешь. Скажем, если после команды «подъем» остаешься на месте, повторное предписание бывает уже весьма чувствительным. Короче, пришлось все бросать и бежать куда велели. Вернее – лететь. Невесомость же. Именно этот способ передвижения дается Виру очень хорошо.

Пилотская кабина, мостик и центральный пост управления на космическом корабле – это одно помещение. Допуск сюда имеет строго ограниченный круг лиц, и сборщик мусора в их число не включен. В другое время. Но сегодня, вплыв в просторное помещение, оснащенное единственным на всю посудину иллюминатором в передней стенке, Вир обнаружил еще двоих, чье присутствие здесь оказалось не просто возможным, а даже неизбежным в связи с острым кадровым голодом, который система управления с механической четкостью преодолела, заполнив вакантные места по принципу совпадения необходимых признаков.

В пилотском кресле устраивалась крошка, едва вышедшая из молочного возраста, в необмятой форме курсанта, снабженной, однако, знаками принадлежности к когорте водителей звездолетов. За консолью управления вооружениями – немолодая женщина в строгом комбинезоне, дополненном белым кружевным воротничком. Очень миленько и мирно.

На терминале поста энергожизнеобеспечения уже висело приготовленное для командира-совместителя сообщение о том, что в системе Золнца обнаружены только что выпрыгнувшие из перехода три корабля или компактных группы кораблей. Они далеко, но все имеют вектор движения в сторону Затурна, на орбите вокруг которого находится сейчас «Баклан». Идут хвостами вперед, то есть заслоняются от наблюдателя собственными реактивными струями. Скорости у них высокие настолько, что становится беспокойно, уж очень мало́ подлетное время. Минут тридцать – семьдесят, слишком неточны полученные данные. Правда, успокаивает то, что к моменту подлета обнулить относительную скорость им, скорее всего, не удастся, и они проскочат мимо. Но пальнуть по авианосцу могут запросто. Хоть бы пролетая мимо со всех своих трехсот километров в секунду, если не притормозят.

У Вира нет ни одной причины скрывать что-либо от коллег, так что весь текст вывел и на их экраны. Женщина-баллистик тут же спроецировала картинку прогноза взаимных перемещений небесных тел и искусственных объектов в нужном районе, а девчонка-пилот дала комплекс команд на маневрирование. Наивная. Это не спортивное корытце, на каких любит покувыркаться потомство состоятельных родителей, а серьезный боевой корабль, где на все требуется разрешение командира.

Собственно, это разрешение Вир и выдал со всей скоростью, на которую был способен, и маховики маневровой системы заработали, ориентируя массивную тушу авианосца в нужном направлении. Неторопливость отклика явно озадачила «пилота». Она просто вся извелась в объятиях привязных ремней, пытаясь как-то ускорить процесс, помогая ему своим воробьиным тельцем.

Вообще-то совершенно непонятно, для чего на космических кораблях нужны люди. Имеется в виду, Виру непонятно. Мало того что их нужно кормить, снабжать воздухом и убирать после них массу отходов, так еще и в конструкции летательных аппаратов необходимо обеспечить надежную защиту экипажа от излучений, которых тут немало на все вкусы. Все это – существенная часть массы, на перемещение которой приходится тратить не только энергию, но и рабочее тело – то, что разгоняется в ускорителях ради одной-единственной цели – быть выброшенным за корму во имя создания реактивной тяги. А ведь системы автоматики достаточно хорошо справляются с любыми задачами, связанными с управлением полетами и обслуживанием техники.

Ну вот, повороты завершены, нос направлен куда надо, а ходовые двигатели включены. У авианосца очень мощные ускорители. Заряженные частицы – электроны и положительные ионы – покидают дюзы с энергией во много мегаэлектронвольт, сообщая всей конструкции поистине чудовищное ускорение в одну десятую ускорения свободного падения. Пилоту эта «вялость» реакции аппарата на управляющие воздействия как нож острый. Такое впечатление, что девица сейчас выскочит из воротника комбинезона. Она не понимает, как этим вообще можно управлять. Несмотря на то что управляет.