— Да уж, заметил. Ты думаешь то же самое, что и я, Майкл?
— Позер.
Шеридан кивнул.
— Он пытается выставить себя в лучшем свете на родине. Записав встречу, на которой он сцепился со мной, он покажет ее на Центавре, и, таким образом, продемонстрирует им, что Альянс больше не станет третировать их. Будет много одобрительных воплей в его адрес, а меня освистают и закидают гнилыми помидорами…
— Еще одно бревно в топку новой войны.
Шеридан пристально посмотрел на Гарибальди.
— Ты действительно считаешь, что он всерьез собирается?
— А ты нет?
— Да. Да, считаю. Но проблема в том, что я ничего не могу с этим поделать… к сожалению, благодаря тебе.
— Мне? — спросил явно удивленный таким заявлением Гарибальди. Похоже, он подумал, что Шеридан просто шутит.
Но Шеридан явно не шутил.
— Послушай, Майкл… — и он уселся рядом с Гарибальди, навалившись на стол. — Ты попросил меня молчать о том, что тебе рассказал Вир. Ты сказал, что он умолял дать ему шанс решить проблему своими силами.
— И он делает свое дело, — сказал Гарибальди. — Все, на что жаловался Дурла, все эти взрывы и тому подобное… работа ребят Вира. Должно быть, его.
И если Дурла явился сюда обвинять вас, значит, Вир его конкретно достал. Если бы это были локальные комариные укусы, Дурла не стал бы тратить время, даже если встреча и сулила бы ему определенные бонусы дома.
— Но проблема в том, что Вир, похоже, слишком хорошо справился со своей работой. Или, по крайней мере, так кажется.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, Майкл, — явно нетерпеливо сказал Шеридан, — что месяцы, даже годы назад правительства членов Альянса были готовы, страстно желали и обладали реальными возможностями сделать все, что угодно, лишь бы удержать в узде Приму Центавра. Но со временем они поостыли. У людей короткая память, Майкл, даже если дело касается войны. Попробуй теперь скажи им, что Прима Центавра находится на пути к восстановлению, и ты никак не заставишь членов Альянса пошевелить задницей, чтобы что-то по этому поводу предпринять. Сейчас мирное время, Майкл, и людям это нравится. Я их понимаю. Но это меня чертовски раздражает. Потому что я не могу никого ничего заставить сделать до тех пор, пока Центавр не отстроится настолько, что в буквальном смысле слова начнет хватать людей за горло. Но, боюсь, тогда будет уже поздно.
— Может быть, тебе стоит собрать совещание…
Шеридан покачал головой.
— Зачем? Я уже выслушал от членов Альянса все, что мне и без того было известно, и Центавр может легко использовать это в качестве очередного примера анти-центаврианских настроений. И это вовсе не весело.
— Значит, ты предлагаешь ничего не предпринимать. Мы будем просто стоять в сторонке, и будь что будет.
— Мы будем наблюдать, — сказал Шеридан. — Мы будем ждать. И скрестим пальцы.
— Скрестим пальцы, — с неприкрытым сарказмом повторил Гарибальди. — В этом заключается наша новая военная стратегия?
— Это то, на что я с течением времени начинаю полагаться все больше, — произнес Шеридан, скрестив пальцы на обеих руках.
Из дневников Лондо Моллари
Примерная дата (по земному календарю) 18 апреля 2273 года
Сегодня я чуть не умер.
Прошедший год… можно было назвать «Годом Длинных Ножей». По крайней мере, так его называли в приватных беседах. Публично же его называли просто Временем Великой Лояльности.
С тех пор, как его назначили премьер-министром, Дурла, казалось, сделался вездесущим. Гехане настал конец. Он отправил солдат в это самое неприглядное место на Приме Центавра с приказом вычистить район от всех нежелательных элементов. Ведь они там, в конце концов, плели заговоры против нынешнего порядка. К тому же они, естественно, завидовали тем, у кого было все…. а не тем, у кого ничего не было.
Естественно, в высших слоях общества этот план получил всеобщее одобрение.
А потом Дурла взялся за сами высшие слои.
О, конечно же, он извел не всех. Только тех, кто не клялся ему в вечной преданности. Тех же, кто, на его взгляд, мог впоследствии пригодиться, он отобрал заранее. А те, кто был в состоянии купить звание преданного сторонника Дурлы, быстренько подсуетились.
Но были и другие — те, кто служил еще до меня, — гордые, достойные, успевшие немало совершить, люди, которым были не по душе методы Дурлы. Те, кто смел противоречить ему, кто имел собственное мнение и не боялся его высказывать. Те, кто наблюдали за тем, как сторонники Дурлы, мало помалу, отгрызали кусочки власти, пока все ключевые посты не оказались в их руках, и, тогда, наконец, решили, что больше не могут молчать.
Читать дальше