Михаил Дубаков - Надрывы

— Пиши, пиши, — пробормотал Мелт, детально изучая существо.

оно не спеша летело на северо-запад, то и дело неуклюже мотая хвостом. Капитан подумал, что как руль его в полете использовать затруднительно, да и размах крыльев маловат, чтобы тянуть такую громадину. Как оно летит, черт его знает. Тем временем существо окончательно скрылось из виду в северо-западном направлении.

— М-да, — покачал головой Мелт, пряча бинокль в рюкзак. — Милое создание. Что там у тебя со звуками?

— А что? У меня все ОК. Слушай.

Миниатюрный микрофон, вживленный в левую ушную раковину, начал издавать ни с чем не сравнимые гортанные глухие звуки, обладающие, как это ни странно, каким-то ритмом и однообразием.

— Слушай, а это не песня, часом?

— Угу! Похоже до невозможности! Процентов на 97,8.

— Если это песня, то это связная речь со смысловой нагрузкой…

— Ну ты гений, капитан! — с доброй иронией пропищал УПИК.

— Ты анализ сделал? — спросил Мелт, пропуская насмешку мимо ушей.

— Сделать-то сделал, но маловато данных. Ничего нет.

— Жаль… У меня к тебе дело. Ты насчитал, что на восток ближе всего, да?

— Угу, — буркнул УПИК.

— Что-то я в этом сомневаюсь. Восемнадцать суток прошло, а перемен никаких.

— Капитан, эта пустыне какая-то странная. По всем параметрам восток — наилучший путь, но я бы не стал доверять этой пустыне, что-то в ней не то…

— Ты что, сдвинулся? — Мелт даже остановился от неожиданности. — Ты должен фактам верить, а не предчувствиям. И вообще, откуда это вдруг у компьютеров появилось шестое чувство, а?

— Ладно, капитан, расслабься. Это твои чувства, я их просто анализирую. Но я бы фактам в этой пустыне не верил.

— Но почему?

— А почему ты идешь 18 дней на восток и еще никуда не пришел?

— Тоже мне, довод! Черт ее знает, какая пустыня размеров. Может, тут вся планета — сплошная пустыня.

— Как хочешь, капитан. Я предупредил… — УПИК несколько обиженно замолчал.

— Уф! — тяжело выдохнул Мелт, осматриваясь по сторонам.

Несколько секунд он потоптался в раздумье, а потом решительно зашагал на юго-восток — оттуда прилетело это загадочное существо. Капитан резонно полагал, что любое нормальное создание выберет кратчайший путь через пустыню. Капитан был прав, но только это создание не было обычным и нормальным. Драконы — существа исключительно своенравные и строптивые.

***

На двадцать шестом дне пути стали попадаться насекомые и растительность несколько обогатилась. Вдалеке пролетело еще одно существо, но совсем не похожее на первое. Расстояние было слишком велико, и детально разглядеть его не удалось, но было похоже на большую птицу.

Делая по пятьдесят километров в сутки, Мелт прошел уже около полутора тысяч, но пустыня все не кончалась. Капитан устал морально и физически, редкие беседы с УПИКом не могли заменить обычное человеческое общение, безвкусные порции спецпайка не могли заменить хорошо прожаренный ростбиф и спелый апельсин. Его темно-каштановые волосы слиплись от пота, щеки покрывала густая колкая щетина, губы, давно не прикасавшиеся к воде, потрескались и стали кровоточить.

Капитан выбросил осточертевшее ружье и бесполезный генератор, если он не выберется из этой проклятой пустыни, то что в них толку… Таблеток связанной воды и спецпайков осталось на три недели.

***

На сороковой день Мелт встретил приличную полутораметровую ящерицу. Луч из бластера оставил в плоской треугольник голове дюймовую дымящуюся дырку. Капитан засунул в нее щуп анализатора. УПИК попищал пару минут и выдал, что известных вирусов и вредных бактерий в мясе ящерицы нет, да и подозрительных тоже не наблюдается. Капитан подумал секунду и решил рискнуть. Насобирав сухих кустарников, он развел небольшой костер и зажарил приличный кусок. Нежное мясо прямо таяло во рту, и через пару минут капитан блаженно полулежал на песке, посасывая таблетку связанной воды. Действительно, сорок суток на спецпайках не назовешь райским наслаждением. Потом он задремал, положив под голову пустеющий рюкзак.

Резкая боль в животе заставила его проснуться. Корчась в судорогах, он с трудом достал из рюкзака автодоктор и нацепил его на правое запястье. Перед глазами поплыли радужные пятна, а голова стала неимоверно тяжелой, словно в уши залили расплавленный свинец. Молотобойным звоном пульсировали виски, и сердце выдавало сто пятьдесят ударов в минуту. Капитан потерял сознание…

***