Владимир Лавров: Волд Аскер и симфония дальнего космоса

Не вышло. Она подошла, навалилась грудью на мое плечо, присаживаясь на соседний стул, и промурлыкала:

— Покажешь мне корабль, морячок?

— Как тебя зовут, милашка?

— Елена, — она произнесла это не как "Элен", что характерно для всеобщего и английского, а как "Елена". Из короткого разговора выяснилось, что она была из Европы, точнее, из того маленького осколка, который остался от Европы после Катастрофы.

Придётся идти. Если я не пойду, то войду в легенды, и насмешками меня загонят ниже коврового покрытия.

Мы вышли из бара, полуобнявшись. Меня провожали завистливые взгляды. Я показал ей те традиционные места, куда обычно водят начальство и девчонок, — реакторный отсек, обзорную камеру на оси базы, причальные ангары перехватчиков. В обзорной камере она, в отличие от остальных девчонок, не задала вопроса о том, как это делают в невесомости, а посмотрела на звёзды и сказала: "Ух ты, какие они красивые!". Должен признаться, что этим она заработала пару очков в моих глазах. Блестящие трубы реакторного отсека она нашла великолепными, а невесомость эротичной.

После обзорной экскурсии я завел её в редко посещаемый коридор около реакторного отсека.

— Малышка, — сказал я ей, — в это место редко кто заходит, нам надо…

Она тут же забралась на выступающий из стены кожух трубы, подняла и расставила ноги, на которых обнаружилось отсутствие нижнего белья, протянула ко мне руки, немного приоткрыла рот и запрокинула голову. Я против воли выдержал некоторую паузу, которую потратил на то, чтобы запечатлеть в памяти все детали этой картины, и договорил:

— …поговорить.

Почему-то мне представилось, как их всех поутру строят на зарядку, точь-в-точь, как нас сержант, и командуют: "А теперь приняли позу номер пять… поза номер три стано-овись!".

— Пойми, я не животное, которому главное просто вставить. Прости меня, но вы, девушки, такие красивые, я не могу не восхищаться вашими внешними формами, но для сближения надо иметь что-то общее, чтобы можно было восхищаться не только телом, но и чем-то, что ты можешь… кем ты есть…, — я понял, что запутался в словах и не могу сформулировать казавшееся таким ясным понятие. — Ты можешь больше не работать сегодня. Вот тебе мой ГМС-талон для отчёта. — Эти слова я проговорил, глядя в стену, а когда повернулся, то обнаружил, что Елена сидит на полу, закрыв лицо руками, и плачет.

— Мне говорили, что летчики избалованы женским вниманием, — послышалось сквозь рыдания, — что с ними тяжело, что они вечно хотят чего-то особенного… а у меня всегда были пятерки по обольщению… а-а… мне говорили, что наша работа тяжелая, а я так хотела быть честной работницей… передовицей… а тут такая неудача в первый же раз… а-а… — дальнейшее было невозможно разобрать сквозь рыдания.

Ну вот, и концерт пропустил, и женскую истерику надо успокаивать!

— Малышка, не плачь, я просто хотел облегчить тебе жизнь.

— Я что, совсем не привлекательная?

— Нет, ты очень красивая, и ты единственная понравилась мне в зале прилета, но…

Слёзы у неё сразу высохли. Всегда поражался способности женщин молниеносно переходить от печали к радости. Мне, чтобы рассердиться или простить кого-то, надо очень много времени.

— Правда?

— Правда. Правда, но я так не могу. Мне нужно познакомиться, поухаживать, найти какие-нибудь общие интересы…

— А какие могут быть общие интересы между мужчиной и женщиной? — чистосердечно удивилась она.

— Ну не знаю, но что-то такое, что может радовать обоих на протяжении долгого времени, и даже без секса.

— А разве такое бывает? — опять удивилась она.

— Наверно, бывает. Думаю, человек — нечто большее, чем только еда и секс.

В следующую секунду у неё начало меняться лицо. Произошло маленькое чудо. С её лица сползла глумливая гримаса пресыщенной секс — бомбы, нечто такое в духе "всё я знаю, всё видела, ничем вы меня не удивите, милые, несчастные дурачки". Под напускной гримасой обнаружилась очень милая девчонка, одна из тех, которые всегда стопроцентно сводили меня с ума.

— А ты не врёшь? — как-то по-детски доверчиво спросила она.

Я с некоторым огорчением подумал, что теперь, когда она перестала быть просто одной из ГМС-девчонок, и стала так похожа на нормального человека, я точно не смогу попользовать её. Противоречивое существо человек. Ведь не хотел же, а всё равно досада берет.

— Нет. Можешь взять мой талон и отдыхать сегодня, или найти другого парня.

— Заладил ты про свой талон! Нетушки! Ты самый странный парень из всех, которых я встречала. Я забираю тебя на весь сегодняшний вечер. Мне всегда говорили, что мужикам нужно от красивых девчонок только одного. Да и мой опыт говорил мне о том же. Только позавчера я плакала оттого, что казалось, будто жизнь кончена, а тут в первый же день встречаю человека, который говорит мне о том же, что я чувствовала сама. Оказывается, мужчина тоже может быть человеком.