Артур Кларк: 2010: ОДИССЕЯ-2

— Может, это предупреждение? — предположила Катерина по внутренней связи.

— О чем?

— Выяснится позднее.

— Мне кажется, — неуверенно сказала Женя, — что время выбрано не случайно. Несколько секунд все молчали.

— Гипотеза страшная, — сказал потом Флойд. — Но, думаю, безосновательная. Будь так, нас бы не известили.

— Вероятно.

— Есть еще один вопрос, ответа на который мы, видимо, никогда не получим. Я очень надеялся, что Карл Саган окажется прав, и на Юпитере обнаружится жизнь.

— Но наши зонды ничего не заметили.

— А что они могли? Как отыскать жизнь на Земле, обследовав пару гектаров в Сахаре или Антарктике? С Юпитером дело обстоит точно так же.

— Погодите, — сказал Браиловский. — А что с «Дискавери»?

Саша переключил приемник дальней связи на частоту радиомаяка брошенного корабля. Эфир был пуст. Прошла минута.

— «Дискавери» погиб, — объявил Саша. Бормоча слова утешения, все старательно избегали взгляда Чандры. Будто соболезновали отцу, потерявшему сына.

Никто не знал, что ЭАЛ заготовил для них последний сюрприз.

Сообщение было послано с «Дискавери» за несколько минут до того, как волна излучения обрушилась на корабль. Один и тот же текст, многократно повторенный:

ВСЕ ЭТИ МИРЫ — ВАШИ, КРОМЕ ЕВРОПЫ. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ВЫСАДИТЬСЯ НА НЕЕ.

И после приблизительно ста повторений связь прервалась навсегда.

— Теперь я, кажется, понимаю, — сказал Флойд. Они получили сообщение только что. Его переслал на борт «Леонова» Центр, объятый тревогой и недоумением. — Новое солнце со своими планетами — это прощальный подарок.

— Но почему только три планеты? — спросила Таня.

— Не жадничайте. Одна причина известна. На Европе есть жизнь.

Очевидно, Боумен и его друзья, кем бы они ни были, не желают, чтобы мы вмешивались.

— Я кое-что подсчитал, — сказал Василий. — Если Солнце номер два будет светить с той же интенсивностью, льды Европы растают и установится отличный тропический климат. Собственно, этот процесс уже начался.

— А что с остальными спутниками?

— Температура на дневной стороне Ганимеда будет вполне комфортной.

На Каллисто — холодновато, но газов выделится в избытке, и новая атмосфера, возможно, позволит там жить. А на Ио станет хуже, чем сейчас.

— Невелика потеря.

— Не списывайте Ио со счета, — сказал Курноу. — Я знаю многих нефтепромышленников, которые с удовольствием занялись бы этой луной. Просто из принципа. В столь отвратительном месте обязательно должно найтись нечто ценное. Между прочим, мне в голову пришла одна тревожная мысль.

— Если вас что-то тревожит, значит, это серьезно.

— Почему ЭАЛ адресовал сообщение Земле, а не нам? Довольно долго все молчали, потом Флойд задумчиво сказал:

— Я понял, что вы имеете в виду. Он хотел, чтобы оно дошло наверняка. Конечно, мы благодарны Боумену или тем, кто нас предупредил. Но это все, что они сделали. Значит, мы могли погибнуть.

— Однако не погибли, — отметила Таня. — Спасли себя сами. Возможно, в противном случае мы и не заслуживали бы того, чтобы уцелеть. Дарвиновский отбор — выживает сильнейший. Так отмирают гены глупости.

— Хоть это и неприятно, но, видимо, вы правы, — согласился Курноу.

— А если бы мы не прислушались к предупреждению? Не использовали бы «Дискавери» в качестве разгонной ступени? Пришли бы они на выручку? Для разума, способного взорвать Юпитер, это, по-моему, не проблема.

И вновь затянувшееся общее молчание нарушил Хейвуд Флойд:

— Я счастлив, что никогда не узнаю ответа на этот вопрос.

Флойду подумалось, что на обратном пути русским будет недоставать песен и шуток Курноу. После переживаний последних дней перелет покажется скучным и однообразным. Однако, сейчас, судя по всему, именно это всех и устраивало.

Ему сильно хотелось спать, но на происходящее он пока реагировал. Буду ли я похож… на труп? — вот что его волновало. Вид другого человека, погруженного в многомесячный сон, был неприятен. Напоминал, что все смертны.

Курноу спал, в отличие от Чандры, который, правда, окружающего уже не замечал. Золотой талисман, единственный оставшийся у него предмет туалета, парил в воздухе.

— Все в порядке, Катерина? — спросил Флойд.

— Конечно. Как я вам завидую! Через двадцать минут будете дома.

— Зато нам могут присниться кошмары.

— В анабиозе снов не бывает. Никто никогда их не видел.