Пётр Волкодав - Я - Его Вариант Адаптации

Шаги снаружи затихли и лязгнул отодвигаемый засов, мощной, окованной полосами меди двери, в камору впервые проник колеблющийся свет факела. На пол легла сутуловатая тень Снта и высокорослого слуги Рона, наглухо задрапированного в плащ и опушенный капюшон.

— Пошёл ты, куклусклановец — процедил Егор и без успеха лягнул негра. Офицер Скея осклабился: — Переодевайся в то, в чём пришёл. Господы Скей и Рон посовещались и решили казнить тебя как возмутителя спокойствия и преступника на городской площади в присутствии аборигенов без применений пыток. Благодари господа Скея за столь щедрый жест.

— Опять переодеваться, — Егор тянул время, пропустив мимо ушей "казнь" — тебе нужно — ты и переодевай и заодно отнеси меня, — Егор закрыл глаза. Невыносимо заныл затылок.

— Не делай глупостей Гор, — боль стала невыносимой. Пришлось подчиниться. Джентльменский набор "та" позволял Снту без лишних затрат сил заставить шевелиться узника. Попытка "свалить" от та, нырнув в пространство медитации, принесла обратный результат: Егором овладело неизъяснимо-тупое безразличие. Пропало и желание лягнуть Снта. Егор переоделся в свою одежду и двинулся, подталкиваемый Снтом. А внутри разгоралось тепло и безразличие к происходящему, как будто это происходит с другим, а он… Из тумана воспоминаний вдруг пришли последние мгновения на игровом поле межмирья и пронзительно-обречённый взгляд Аннеты… Егор переборол трясину и пробкой вылетел из затягивающей тины клетки. Мгновенье — и оказался рядом с девушкой. Обнял, а вихрь уже касается Анн… из вихревого кружащего потока оранжевых спиралей, глухо и замедляясь, донеслись неопределимые слова. А вот этого он не помнил. У вихря сформировалась где-то раньше виденное Егором лицо с родимым пятном на подбородке. Фантом открыл рот:

— Доигрался, — узнаваемый голос Скея. Скей стоял у колонны и качал головой. — Что с тобой, Гор? Я хотел, но с приездом Рона не смогу тебе помочь, Гор.

— А пошёл ты, — Слова как бы говорил не он, а кто то другой и сами слова растягивались во времени. Егор махнул рукой и тут в сознание явилась мысль, что он под действием галлюциногена. Похоже что так и было. Егор ущипнул себя и убедился.

— Ну и что, Снт, каков наш герой? — встревожился Скей.

— Как вы и приказали: господь Скей и ты — господь Рон, — слова начали расплываться. — Гор вполне готов к мероприятию. Я дал ему понюхать травки, как ты и приказал господь Скей.

— Не забудь что на площади он нужен нам как огурчик, — Скей оттянул Егору веко пристально поглядел в глаза. — Публичная казнь отобьёт охоту допускать мысль о новоявленном мессии и опровергнет пророчество… Го-о-о-ооор должен быть в великолепной форме и… не правда ли Гор?

— Я уже за последние два года умирал много раз, — чудно растягивая звуки, заявил Егор и собрал во рту слюну. Плевок вышел никудышний — в молоко и развеселил Снта. Что говорилось потом Егор почти не слышал. Он снова провалился в воспоминания и оказался с Аннетой в родительском доме. Девушка стояла к нему спиной и смотрела за оконный переплёт на колыхающиеся ветви цветущей акации, а на подоконнике веете листает страницы роман-газеты. К запаху акации добавляется посторонние незнакомые запахи и лязг. Входят отец и мама и снова в обратно в реальность:

— Снимай! - это окрик Снта. Егор зажмуривается от нестерпимого света, когда с головы сдёргивают мешок.

— Жители моего города, — это говорит Скей. Саккарец подходит к нему, останавливается и дружелюбно похлопывает по плечу. Егор хочет отмахнуться, но руки связаны позади и связаны на совесть. Он и Скей стоят на невысоком метровом помосте над мощенной треугольными тёсаными камнями — лобном месте. От свежей древесины кедра идёт одуряющий смоляной запах.

Заполненная жителями площадь тиха. В первых почётных местах "театра", кузнец Саер со своим семейством. Седой широкоплечий старик не хочет встречаться с глазами недавнего гостя, а его сын исподлобья смотрит одним глазом. Второй заплыл.

Слева — ко дворцу, поверх плит дворцовой стены — "галёрка" — специальная надстройка с двумя рядами невысокой крытой колоннады, с дорогими гостями. У каждого — бинокль. На самом почётном месте господь оживлённый Рон что-то шепчет на ухо Аише. Девушка отвечает Рону и изредка бросает на Егора полные беспокойства взгляды. Курчавый и его товарищ расположились слева и потягивают из кубков вино и непринуждённо беседуют. В центре кресло с высокой спинкой отсутствующего хозяина