Николай Раков: Операция Гемма

— А ты не считаешь, капитан, что именно сейчас безопаснее всего послать экспедицию на Сохара и поискать кристаллы?

— Босу сказал мне на прощание: «Приходите, когда мы все уйдем». Я думаю, это время еще не наступило. Уверен, что до кристаллов мы не доберемся. У нас была пленка, снятая в пирамиде. Мы просмотрели ее. Запись стерта. Сохарцы либо вымрут, либо уйдут в параллельное пространство. Полностью уничтожить следы цивилизации на Сохара невозможно, не уничтожив планету. Босу не будет этого делать, иначе не было бы приглашения. Места силы останутся. Истину постигнут достойные, те, кто разберется в информации на стенах храмов. Хотелось бы и мне попробовать сделать это, после окончания войны.

Выслушав последние слова Смирнова, Кузмин долго молчал, анализируя сказанное и по-прежнему постукивая пальцами по столу. Наконец хлопнул ладонью по столешнице, приняв для себя какое-то решение.

— Капитан, — проговорил он. — Вы что-то сказали об ответной операции. Я вас слушаю.

— Узнав от Фокуносу о подготовке наступления гаюнов на систему Босаван и планах физического уничтожения президента, мы вышли непосредственно на него. Вот почему о нас был запрос из службы охраны президента. Когда была получена вся информация о сети заговорщиков, то к ее ликвидации подключили узкий круг сотрудников контрразведки и начальника разведки генерала Повасара.

— Знаю его, толковый мужик, — проговорил Кузмин.

— У нас сложился план — забросить на Гаю группу и попытаться взорвать самое сердце империи, а если это не получится, то должна пройти дезинформация стратегического значения.

— И членами этой группы, конечно, должны быть вы трое, — утверждающе произнес Кузмин.

— Да. Мы уверены, что сможем это сделать.

— Согласно имперскому эдикту, никто кроме гаюнов не имеет права ступить на территорию Гаи.

— Но эдикт императора может нарушить сам император.

— И почему он станет это делать?

— Потому что к нему попадет пленник, информацию от которого он пожелает и сможет получить только сам.

— Этим пленником будет кто-то из вас?

— Да, генерал.

— Если у вас это получится, то не особо надейтесь попасть на Гаю. Для этого у императора есть вторая планета, Мия.

— Нас устраивает и такой вариант.

— И какого же уровня допуска к секретной информации этот человек должен быть, чтобы им заинтересовался сам император.

— Один из министров системы Босаван или помощник президента.

— А сдаст его гаюнам, конечно, Фокуноса.

— Это наиболее естественно, генерал. По нашему предложению, одобренному президентом, Фокуносу скоро повысят. Его берет под свое крыло сам президент.

— Генерал Повасар скоро свяжется с вами. Для уточнения и проведения всех необходимых мероприятий он прилетит сюда сам.

— Да, господа офицеры, с вами не соскучишься, — протянул задумчиво генерал. — Протолкнуть стратегическую дезинформацию непосредственно императору, это я вам скажу… — и не закончив фразы, он покрутил головой.

— Ну а что прикажете теперь с вами делать? — спросил Кузмин. — Куда, я спрашиваю вас, теперь девать? От ваших авантюрных путешествий и планов я скоро не буду знать, чего ожидать и чем заниматься в первую очередь.

Генерал уже давно покинул свое кресло и расхаживал по кабинету. В движении ему лучше думалось.

— Что скажешь, полковник?

— Они смогут это сделать, — ответил Лузгин.

— Хорошо, я согласен. Приедет Повасар, поговорим. Сейчас вы трое свободны. Мы с полковником еще посидим, помозгуем. Столько наговорили, что в один день и не разгрести.

— Разрешите идти? — спросил Шаман, поднявшись из-за стола.

— Я же сказал. Свободны.

Дождавшись, пока тройка нарушителей спокойствия или равновесия, говоря словами Босу, покинула кабинет, Кузмин упал в кресло.

— Ну, что я тебе говорил, — констатируя факт, спросил он у Лузгина. — Сделали сообщником. Повязали по рукам и ногам.

— Да никто тебя не вязал. Если это и случилось, то сделал это ты сам. Беги, сообщи адмиралу, а то прямо шифровкой в Совет Союза. Приедут. Расследуют. Этих троих в тюрьму, если, конечно, найдут. С учетом военного времени могут и в расход пустить. Тебя вместе со мной в отставку. Думаю, сможем доказать, что все без нашего участия произошло. Ты злишься потому, что они правы, а ты через эту правду не можешь переступить.

— Должен, но не могу.

— Хочешь, я тебя успокою? И дергаться не будешь, и совесть не заест.

— Я, что баба, чтобы меня успокаивать.