Филип Дик: Солнечная лотерея (сборник)

Бабочки.

Несколько серых пятен суматошно закружились вокруг Бартона, затем улетели к Хильде. Огромное количество бабочек летело вверх по склону к странникам. Их были тысячи. Все, что находились в долине, возвращались одновременно. Почему?

И тут он увидел. В ту же секунду остальные странники покинули круг и собрались у края склона. Хильда торопливо выкрикивала приказы. Реконструкция была забыта, бледные и испуганные люди сбились в кучу, а бабочки, охваченные паникой, кружились над ними.

Клок паутины пролетел возле Бартона, и едва он отмахнулся от него, как другая облепила его лицо. Скомкав, он отшвырнул ее в сторону и только теперь заметил пауков, мчащихся вверх по склону. Они выглядели как прибывающая серая вода, как косматая волна, омывающая скалы.

За ними мчались крысы, поблескивая бесчисленными глазами и зловеще щеря клыки. Следом, наверное, ползли змеи. Возможно, они ползли другим путем, но, вероятнее всего, спешили за крысами.

Одна из странниц вскрикнула, покачнулась и упала. Что–то небольшое перепрыгнуло с нее на другую, та отряхнулась и сделала шаг вперед. Это был голем, в руках он держал что–то блестящее.

Питер вооружил своих големов.

Дело принимало скверный оборот, и Бартон отступил вместе со странниками. Големы перебрались через край склона, не замеченные никем: бабочки боялись прежде всего пауков, и все прочее их не касалось, они совершенно не заметили бегущих фигурок из ожившей глины. Большая группа големов напирала на Хильду, но та яростно сражалась, давя их, разрывая на кусочки или просто сбрасывая, когда они пытались подобраться к ее лицу.

Бартон подбежал и истребил часть големов, колотя их съемником; остальные разбежались. Хильда покачнулась, но Бартон вовремя подхватил ее и не дал упасть. Из ее рук и ног торчали иглы – копья големов.

– Они повсюду, – проворчал Бартон. – У нас нет шансов.

– Куда нам идти? В глубь долины?

Бартон быстро огляделся. Волна пауков приближалась, вскоре здесь будут и крысы. Что–то хрустнуло под его ногой – змея, ползущая к Хильде. Бартон скривился и шагнул назад.

Они отступали к дому. Странники держались вокруг них, пиная и топча все на земле, сражаясь со все сжимающимся кольцом желтозубых теней и десятисантиметровых фигурок с поблескивающими шпагами. Пауки не представляли особой угрозы, они перепугали бабочек, но это было все, на что они оказались способны. А вот змеи…

Один из странников рухнул на землю, и его тут же накрыл серый ковер из крыс и големов. Небо из темно–фиолетового превратилось в серое, стало лучше видно. Скоро должно было взойти солнце.

Что–то кольнуло Бартона в ногу, он съемником размазал голема и отступил. Твари были повсюду. Крысы цеплялись за манжеты брюк, по рукам бегали косматые пауки, пытаясь оплести паутиной. Бартон побежал.

Вдали он заметил какую–то фигуру и сначала решил, что это один из странников, но тут же понял, что ошибся. Этот некто шел вверх по склону вместе с яростной ордой. Он руководил, но поднимался с трудом.

Бартон мгновенно забыл об атакующих его крысах и големах. Ничто виденное до сих пор не поразило его так сильно. Прошла минута, прежде чем он все понял.

Разумеется, он ожидал увидеть здесь Питера и даже удивлялся, почему его так долго нет. Питер появился в городе после Перемены, и то, что сейчас дрожало и колебалось на склоне холма, было когда–то им. Сейчас он восстановился в своем естестве.

Это был сам Ариман.

Все вокруг разбегались. Странники один за другим в панике спешили к Дому тени, Хильда исчезла из виду, закрытая медленно движущейся серой стеной. Кристофер вместе с другими пробивался к дверям, доктор Мид возился с дверцей фургона, пытаясь ее открыть. Те, кто успел войти в Дом тени, баррикадировались в своих комнатах, но это не имело смысла: всех их выловят одного за другим.

Отступая, Бартон давил големов и крыс, яростно размахивал съемником. Ариман был огромен. В виде мальчика он был нестрашен и победить его было легко, но сейчас ничто не могло его остановить. Он рос на глазах – кипящий, пухнущий серо–желтый студень из нечистот. Густая грива спутанных волос взлетала и опадала при каждом шаге. Кусками самого себя он метил дорогу, по которой шел, словно космический слизняк, сочащийся слизью и прочей пакостью.

Не переставая двигаться, он ел, раздувался и снова ел, поглощая все встреченное на своем пути. Его щупальца хватали странников, големов, крыс, змей. Бартон видел гору тел, беспорядочно наваленных в его животе и находящихся на разных стадиях разложения. Двигаясь вперед, он поглощал все живое, превращая жизнь в тлен.