Филип Дик - Солнечная лотерея (сборник)

Голем остановился: Мэри переключила внимание на свое собственное тело. Ей было холодно, она буквально задеревенела. Ночь становилась все холоднее, и долго лежать так она не могла.

Распрямив руки и ноги, Мэри помассировала мышцы. Голем в сарае мог стоять долго, а ей нужно найти место, где можно сидеть, не замерзая при этом. Ей вспомнилось одно из кафе на Джефферсон–стрит, открытых всю ночь, там можно посидеть и выпить горячего кофе, пока голем выполняет задание. Может, у них еще есть хлопья с сиропом, газеты и музыкальный автомат.

Мэри осторожно пошла сквозь кусты к полю. Вздрогнув от холода, она плотнее запахнула куртку. Обладание двумя телами было забавно, но слишком утомительно, и, может, не стоило…

Что–то вдруг свалилось на нее с дерева – паук! Мэри быстро стряхнула его.

Упали еще несколько, острая боль пронзила щеку. Мэри прыгала, словно безумная, стряхивая их, но тут сквозь кусты прорвался серый поток и устремился к ней. Крысы!

Пауки падали уже целыми кучами, она отчаянно стряхивала их и кричала изо всех сил. Крыс становилось все больше, мерзкие твари вонзали в нее свои желтые зубы. Охваченная паникой, девочка бросилась бежать, крысы мчались следом, цепляясь, карабкаясь на нее, пауки бегали по ее лицу, между грудями, подмышками.

Споткнувшись, Мэри упала, и тут же вокруг нее обвился виноград. Все больше крыс – целые полчища – бросалось на нее, а пауки бесшумно сыпались со всех сторон. Извиваясь, она продолжала бороться, все ее тело стало одной большой болью. Липкая паутина оплела лицо и глаза, душила и ослепляла.

Встав на колени, она проползла немного и снова рухнула на землю под тяжестью грызунов. Они поедали ее заживо, местами добрались уже до костей. Мэри кричала, но паутина глушила крик, а пауки заползали в рот и нос – всюду, куда только могли.

Из окружающих кустов доносился шорох, и Мэри скорее чувствовала, чем видела, поблескивающие тела, окружающие ее со всех сторон. У нее уже не было глаз, не было ничего, чем бы она могла видеть или кричать. Это был конец.

Когда змеи заползли на ее лежащее ничком тело и вонзили в него зубы, она была уже мертва.

– Не двигаться! – решительно приказал доктор Мид. – И не шуметь!

Из тени появилась грозная фигура в плаще и шляпе. Бартон и Кристофер остановились и ждали, пока человек приблизится к ним; он крепко сжимал в руке направленный на них револьвер сорок пятого калибра. Бартон, готовый ко всему, покрепче стиснул увесистый съемник.

Вдали маячил Дом тени, его дверь была открыта. Большинство окон светилось; многие пациенты еще не спали. Обширная лужайка за забором была не освещена и выглядела довольно мрачно, кедры, растущие на краю склона, раскачивались и шелестели под порывами холодного ночного ветра.

– Я был в фургоне, – сказал доктор Мид, – и видел, как вы идете вверх. – Он посветил Бартону в лицо фонарем. – Вас я помню, вы приехали из Нью–Йорка. Что вы здесь делаете?

– Ваша дочь посоветовала обратиться к вам, – ответил Бартон.

– Мэри? – переспросил Мид. – Где она? Я ее ищу, она вышла полчаса назад. Похоже, с нею что–то случилось. – Он чуть поколебался, но потом убрал револьвер. – Заходите, господа.

Они вошли следом за ним в коридор, освещенный желтым светом, затем по лестнице поднялись в кабинет. Мид закрыл дверь и опустил жалюзи. Отодвинув в сторону микроскоп и стопку бумаг, он присел на край стола.

– Я ездил по городу, искал Мэри, проехал по всей Дадли–стрит. – Мид остановил взгляд на Бартоне. – Я видел парк, раньше его там не было. Его не было еще сегодня утром. Откуда он взялся? Что стало со старыми магазинами?

– Вы ошибаетесь, – ответил Бартон. – Этот парк был там… восемнадцать лет назад.

Доктор Мид облизнул губы.

– Интересно. Может, вы знаете, господа, где сейчас моя дочь?

– Сейчас нет. Она послала нас сюда и пошла дальше.

Воцарилась тишина. Доктор Мид снял плащ и шляпу и бросил их на стул.

– Значит, это вы воссоздали парк? – заговорил он после паузы. – У кого–то из вас хорошая память. Странники тоже пробовали, но у них не получилось.

Бартон глубоко вздохнул.

– Вы имеете в виду…

– Они подозревают что–то неладное. Составили схему всего города, ходят по ночам с закрытыми глазами и восстанавливают каждую деталь, находящуюся под этой оболочкой. Но все напрасно, им не хватает чего–то существенного.

– Ходят с закрытыми глазами? Зачем?

– Чтобы на них не действовала иллюзия. Они могут проходить сквозь нее, но, если только откроют глаза, сразу становятся ее частью. Они знают, что это лишь иллюзия, но не могут от нее избавиться.