Филип Дик: Стигматы Палмера Элдрича (сборник)

– Разрази меня гром, если кто–нибудь на это пойдет, уж лучше я сам.

На самом деле Николас не хотел, чтобы кто–нибудь поднимался наверх, потому что знал, что там происходит. Возвратиться назад не удастся, потому что если не трибунал, так гомотропное оружие не даст смельчаку уйти безнаказанно и будет мучить его до самой смерти. А она наступит, вероятно, через несколько минут.

Гомотропное оружие ужасно, от него не спастись.

Кэрол сказала:

– Я знаю, что ты всем сердцем хочешь спасти старого Соузу.

– Я привязался к нему, — ответил он. — И это не имеет никакого отношения к нашим цехам, планам и всему прочему. Разве он хоть когда–то, за все это время, что мы сидим здесь взаперти, отказался кому–нибудь помочь? В любое время, даже глубокой ночью, если выключалось электричество или засорялась система подачи протеина, он всегда являлся на вызов сам и клепал, латал, сшивал, исправлял поломку.

Хотя Соуза, официально являясь главным механиком, мог бы послать одного из своих пятидесяти подчиненных, а сам продолжал бы дремать в своем кресле. Николас научился у этого старика той простой истине, что работу нужно выполнять самому, а не сваливать ее на подчиненных.

Николас подумал о том, что приходится все больше работать на оборону.

Собирать все больше металлических солдат восьми основных типов и других подобных машин для правительства Ист–Парка, чиновников Зап–Дема и лично Броза. И все это под их неусыпным надзором.

И словно его слова, как по мановению волшебной палочки, вызвали дотоле скрытые темные силы, — серая, тусклая фигура рысью пересекла холл и заспешила изо всех сил к нему и Кэрол. А, да это комиссар Дэйл Нюнс, энергичный, деловой, несущийся на всех парах по делам службы.

– Ник! — Задыхаясь от волнения, Нюнс прочитал ему записку:

– «Через десять минут вы услышите важное выступление. Включите покомнатную систему оповещения и соберите всех в Колесном Зале». Мы выслушаем речь собравшись все вместе, потому что в конце будут задаваться вопросы. Это весьма важно.

– Его быстрые птичьи глазки задергались от страха. — Насколько я понял, Ник, это все из–за Детройта, они прорвались сквозь последнее кольцо.

– О Господи! — вырвалось у Николаса. Лихорадочно размышляя, он направился к ближайшему передатчику радиосети, динамики которой находились на каждом этаже и в каждой комнате «Том Микс». — Но уже поздно, время спать. Многие уже переоделись в пижамы или легли. Может быть, они выслушают речь по индивидуальным приемникам?

– Но ведь будут задаваться вопросы! — взволнованно ответил Нюнс. Из–за ситуации в Детройте они повысят план, а именно этого я и боюсь. И если так и произойдет, я хочу, чтобы все знали о причинах.

Похоже было, что он очень расстроен.

Николас сказал ему:

– Послушай, Дэйл, ты же знаешь наше положение, мы не можем даже…

– Просто собери всех в Колесном Зале. С тобой мы обсудим это позже.

Взяв в руки микрофон, Николас сказал, обращаясь к каждому обитателю убежища:

– Ребята, к вам обращается Президент Сент–Джеймс. Я приношу извинения, но через десять минут все должны собраться в Колесном Зале.

Приходите в пижамах и не обращайте на это внимания. У нас плохие новости.

Нюнс пробормотал:

– Выступать будет Йенси. Я точно знаю. Они мне сказали.

– Наш Заступник, — объявил Николас в микрофон и услышал, как загрохотал его голос, заполнив не только пустынный больничный коридор, но и все подземное убежище, где нашли себе пристанище полторы тысячи человек, — собирается, насколько я понимаю, обратиться к вам с речью. Будут также заданы вопросы.

Он выключил микрофон, почувствовав смертельную усталость. Совершенно неподходящее время для плохих новостей, учитывая ситуацию, в которой находится Соуза, трудности с выполнением плана и предстоящую ревизию.

– Я не могу оставить своего пациента одного, — сказала Кэрол.

– Но мне поручено собрать абсолютно всех, — встрепенулся Нюнс.

– Тогда, — парировала Кэрол с той дьявольской изобретательностью, которая одновременно и восхищала и пугала Николаса, — господин Соуза должен встать и отправиться в зал, если это распоряжение выполнять должны все без исключения.

До Нюнса наконец дошло, и он, несмотря на свои бюрократические замашки, свою почти болезненную решимость скрупулезно выполнять каждый полученный от начальства приказ, согласно кивнул:

– Ну хорошо, оставайтесь здесь.

Николасу он бросил:

– Пойдем же!